Пафнутьев лишь укоризненно посмотрел на Худолея и отвернулся.
— Слышал, — сказал он.
— Да? Что, Паша?
— Женский шепот.
— И что же она тебе нашептала?
— Нашептала.
— Что, Паша?! Что?!
— Не знаешь, что шепчут в таких случаях?
— Не знаю, Паша. Мне ничего не шепчут... Сопят в ухо — и все.
— Надо бы его обыскать, — кивнул Пафнутьев в сторону трупа, безмолвно лежащего на полу, усеянном песком, цементом, известью, щебнем и всеми теми материалами, из которых состоит дом. — Стой! — вдруг воскликнул Пафнутьев. — Посмотри! — и он указал на несколько двойных линий, пересекавших комнату в разных направлениях. Две линии тянулись от двери к окну, потом, изогнувшись под острым углом, направились к тискам, потом, тоже под острым углом, — к кровати. — Что это может означать?
— Все очень просто, Паша, — не задумываясь, ответил Худолей. — Труп таскали по комнате. Паника здесь была, как я понимаю. Убийца подхватил его под мышки и поволок к окну, а убедившись, что не сможет вытолкнуть в эту маленькую дыру под потолком, потащил к двери, но спохватился — там у входа оперативники. И он, завернув его в одеяло, затолкал под кровать. Эти две полосы — следы от каблуков: когда его волокли, на песке оставались борозды.
— Ты такой умный, — озадаченно проговорил Пафнутьев.
— Я правильно тебя понял, Паша? — тут же откликнулся Худолей и весь как-то остановился в движении, замер, боясь услышать нечто огорчительное.
— Да, с меня причитается, — кивнул Пафнутьев.
— Паша! — Худолей прижал ладошки к груди. — У меня нет слов!
— Тогда действуй. Может, в карманах у него что-нибудь осталось.
— А знаешь, Паша... Карманы карманами, а ведь у него в кулачке что-то зажато, что-то он перед смертью боялся потерять. — Худолей присел перед трупом и попытался разжать крепко сжатый кулак Степана. Через какое-то время ему это удалось, и он осторожно вытащил из скрюченных смертью пальцев клочок бумажки, совсем небольшой, в половину спичечной коробки. — Ни фига себе! — воскликнул Худолей, всмотревшись в бумажку. — Сто долларов держал покойник в руке перед смертью, — сказал Худолей, протягивая Пафнутьеву свою находку.
Пафнутьев взял треугольный клочок доллара, смятый, остывший в мертвой руке, забрызганный кровью, и, нащупав за спиной спинку кровати, тяжело опустился.
— То-то гадалке виделись доллары, летящие по ветру, то-то она все не могла понять, в чем дело... Ты понимаешь, что происходит в этом доме?
— Крутые разборки, Паша, очень крутые разборки. И выход здесь один, другого не вижу... Если не возражаешь, могу поделиться скудными своими соображениями.