— Хватит! — заиграл Панич желваками на скулах. — Что ты ноешь, как беременная баба, которая никак не разродится? Мало я тебе концов дал в руки? Или не знаешь, за какие ниточки дергать?.. Ты хозяин «Цветмета», директор, у тебя деньги — ты что, не в состоянии решить проблему с какой-то вонючей комиссией? Узнай их оклады, умножь на сто и действуй! О чем следователь спрашивал Губаря?
— Двадцать второго на белорусской границе произошел инцидент. В результате разборки между преступными группировками…
Панич вдруг захохотал, запрокинул голову и захлопал в ладоши:
— Ай, Толя, ну, молодца!.. По лексикону вижу, с кем ты в последнее время общаешься! Скоро сам заговоришь как прокурор!
Кожухов грустно улыбнулся:
— Скоро я заговорю как подследственный, — сказал он упавшим голосом.
Панич резко оборвал смех и четко проговорил:
— А вот за это ты не переживай. Под следствием оказаться мы тебе не позволим.
Его слова можно было истолковать как обещание помощи, если бы не сжатые губы и ледяной взгляд: это была угроза. Кожухов собрался с мыслями.
— Дмитрий Константинович, — заговорил, как только почувствовал, что к нему вернулся дар речи, — днем мне показали стопку жалоб и заявлений акционеров, недовольных моим избранием. В них говорится об угрозах какой-то шпаны, о подкупе директоров предприятий, о нарушении устава акционерного общества…
— А зачем же ты шпану с угрозами посылал? — сузив глаза, грозно спросил Панич. — Я?.. А директоров подкупал зачем?
— ?!!
— Так какого черта ты опасаешься? Какое тебе дело до инсинуаций вокруг твоего честного имени, Кожухов?
— Но документы на продажу металла прибалтам подписывал я! А на сопровождение — Губарь!
Панич болезненно поморщился, почесал поясницу.
— Вот с прибалтами, брат, разбирайся сам — я в эти игры не играю. Прибалты твои, «база» моя. Так, кажется, мы договаривались? На «базу» металл по себестоимости, заказчикам — по договоренности. Надо было рассчитать цены, чтобы разница покрыла недостающие тонны.
Из сказанного Кожухов понял одно: помощи от Панича не будет. Попросту его сдавали. Не исключено, на его место уже была кандидатура, согласованная с покровителями старика в Москве. Был и другой вариант: Паничу стало известно, что попытки спасти положение обречены, и он, Кожухов, больше не представлял интереса.
— Вместо меня придет другой, — решил он пойти в наступление. — Хорошо, если он согласится сесть с вами за стол переговоров.
В комнату, толкая перед собой столик на колесиках, вошел улыбающийся китаец.
— Дорогой мой, — махнул рукой Панич, — если вместо тебя придет другой, то он сочтет за честь сесть со мной за стол переговоров. Ты меня понял? — Снисходительная интонация сменилась железными нотками: — Ты понял меня, я тебя спрашиваю?!