От самого Казанского вокзала Ботову мерещился «хвост»; какие-то подозрительные личности садились в вагон на каждой станции, и все тридцать два часа пути он просчитывал варианты на случай, если слежка перейдет из воображения в реальность. Даже во сне он видел себя выпрыгивающим из пробитого головой вагонного окна.
В Свердловске удалось снять хату и отоспаться. Ботов был готов продать дьяволу душу за возможность надраться до поросячьего визга, но слишком хорошо помнил, как загремел в девяностом по «сто третьей» — подвела тогда «белая», сболтнул лишнее и попался.
В Краснодольск он отправился в субботу первой же электричкой. Несколько сонных рыбаков, бабулька с чемоданом, перевязанным бельевой веревкой, солдат и студент, дремавший на деревянном диванчике, опасений не вызывали. Тревога пришла в Монетном, когда сел плотного сложения парень в нейлоновой куртке поверх тельника; потом усилилась: в Лосином второй выход заблокировал мужик, чересчур усердно канавший под рыбака. Ботову показалось, что они перемигнулись с тем, в куртке, у противоположной двери, и на подъезде к Озерному он решил проверить — перейти в другой вагон. Никто на его переход не отреагировал, но там, в соседнем вагоне, сидела точно такая же компания картежников с удочками, а у дверей — ряженые под «крутых».
«В Реже будут брать!» — подумал Ботов.
Брать, однако, не спешили — не иначе, собирались пасти до пункта назначения. Он стал перелистывать дни, часы и минуты, стараясь понять, откуда его ведут: по всему получалось — от самой Москвы, и раз до сих пор не повязали, значит, сам по себе он интересовал их постольку-поскольку. Семь трупов, конечно, стоили того, чтобы поднять легавых всей России и братской Беларуси в придачу, однако за здорово живешь сдаваться Ботову не хотелось.
Лбом стекла он пробивать не стал, вышел в Артемовском и взял такси до гостиницы. Менты подобрались позорные, в карты играли много лучше: слежку удалось засечь сразу — две машины крутили за дряхлой «волжанкой», сменяя друг друга.
«Если вы такие умные, что ж вы тогда такие бедные!» — усмехнулся Ботов.
Артемовский оказался городишком русским — никчемным и невеликим, забирать у таксиста тачку — только срок наматывать; да и в гостиницу ехать было незачем, а тайги здешней Ботов не знал.
— Тормозни-ка, — попросил он таксиста, когда въехали на торговую площадь.
Походкой обремененного познаниями профессора Ботов побрел в универмаг, где брать его, полагал, не станут из-за обилия потенциальных заложников. Легавые были из Москвы и Свердловска, не артемовские лохи — выходы, конечно, перекрыть сообразят. Оставался вариант аэропорта, но в самолет с «таурусом» не пустят, на понт оперов не взять: уже изучили его, поди, знали, что угоны — не его специальность.