Как я и ожидал, это было тело. Как предполагал — тело женщины. Прежде чем очистить с него грязь, я пододвинул фонарь к краю могилы, так чтобы свет падал прямо в яму. Двигаться мне было трудно. Руки и ноги стали тяжелыми, дыхание с шумом вырывалось из открытого рта. Я подождал немного, будто теперь, когда оказался так близко к цели, расхотел увидеть то, что искал, но все же погрузил руки в землю, обхватил труп за плечи и подтянул к себе. В тусклом свете, падающем на него, какое-то время наблюдал, как с головы медленно сползают куски грязи. Это выглядело ужасно, словно от костей отходило мясо. Наконец разглядел лицо.
Я с силой отпихнул от себя труп. Он упал с легким стуком, при этом голова его странно склонилась в сторону, так что засыпанные землей глаза, казалось, уставились на меня.
Наверное, около минуты я неподвижно стоял на коленях. Затем, закрыв глаза и прижав их ладонями, заставил себя вспомнить все с того момента, когда последовал сюда за Вулфом.
Я ехал за ним. Потом подкрался сюда. Да, все происходило именно так! Он похоронил тело и вернулся в «Гринхейвен». Там я беседовал с Хантом, затем с Вулфом. Еще видел какую-то незнакомую сестру, потом сестру Диксон. Я выстрелил Вулфу в голову, потерял сознание от сильнодействующего лекарства, пришел в себя уже в присутствии полиции и очаровательной Лин. Они стояли вокруг меня. После этого убежал, вновь пробрался сюда. И все это время тело, похороненное Вулфом, находилось здесь, в земле.
Конечно, все происходило именно так! И если я в своем уме, то никак не мог видеть раньше женщину, лежащую теперь передо мной в могиле. Вероятно, какая-то ошибка, галлюцинация, злая шутка затуманенного воображения.
С силой тряхнув головой, я снова открыл глаза. Все осталось по-прежнему. Это была она!
На открытой ровной местности земля слегка дымилась под лучами солнца. На ней образовывались трещины, были видны чьи-то следы. Множество маленьких человеческих фигурок танцевали и вертелись вокруг. От их движений вверх поднимались извивающиеся ленты пыли. Фигурки были какие-то странные, с тонкими изогнутыми телами и огромными головами. И все монотонно смеялись, раскрывая огромные рты.
А еще я видел себя с гротескной, шарообразной головой на болтающемся, как веревка, теле. Я один оставался неподвижным и наблюдал за остальными откуда-то с площадки и с другого места, отдаленного, находящегося где-то наверху. И их всех, и себя мне было видно очень хорошо. Они крутились, хохотали, указывали на меня пальцем. Знакомые все лица! Здесь была Лин, смеющаяся и подмигивающая, Джо Перрайн, Артур Траммел, который орал и проповедовал, насмехаясь надо мной, была и сжимающая лоскут мексиканской ткани Олив Фейрвезер, и миссис Гиффорд с дрожащим, как желе, подбородком, появилась Фелисити, смеющаяся и плачущая одновременно.