Я стоял, безмолвно уставившись на него. Наконец мне удалось с трудом выдавить из себя:
— Это... это безумие! — медленно проговорил я. — Это же бесчеловечно!
— Вовсе нет. Мир весьма человечен, мистер Скотт! Надеюсь, мне нет нужды разъяснять вам мою точку зрения?
Я повернулся и пошел к выходу. На полдороге я остановился, обернулся и посмотрел в лицо Сильверману.
— Вы очень старались, приятель! — сказал я ему. — Даже более того. По-моему, вы самую малость перестарались...
Я помолчал, наблюдая, как его лицо приняло недоумевающее выражение, затем продолжил:
— Вы слишком усердно пытались напугать меня, Сильверман. Сдается мне, что я искал убийц Велдена не там, где следовало. Вероятно, мне надо было начать в первую очередь с вас.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, но, тем не менее, выражение его изменилось. Черты его не исказились, но тоненькие морщинки у глаз и губ, которых я прежде не замечал, внезапно вырисовались резко и отчетливо.
Наши глаза встретились, и мы некоторое время в упор глядели друг на друга. Затем губы его сжались, и он мягко произнес:
— Вы идиот!.. Вон отсюда!
Я не пожелал ему спокойной ночи, просто повернулся и вышел. Сильверман не провожал меня до дверей. Я открыл их сам.
Было около половины третьего, когда я встал, вышел в гостиную и удобно устроился на диване, пока Эллен возилась на маленькой кухоньке, что-то напевая себе под нос. Через час я заставил себя проглотить четыре ложки овсяной каши, запил все это черным кофе и был готов идти.
Но прежде чем покинуть гостеприимный «Стьювезент», я позвонил в Центральное бюро убийств. Когда я представился сержанту, ответившему на мой звонок, телефонная трубка рявкнула густым полицейским басом:
— Где вы пропадаете? Капитан все утро разыскивает вас!
— Я... вне пределов досягаемости. А что случилось с Сэмом?
Через минуту голос Сэмсона произнес:
— Шелл?
— Ага! В чем дело?
— Где тебя черти носят? Я обзвонил твою контору, квартиру и сотню-другую разных мест, где ты любишь околачиваться. Я уже подумал, что ты наконец позволил себя пристукнуть!
— Я был на новом месте, о котором ты еще не знаешь. А к чему эта паника?
— Никакой паники! Но, видишь ли, у меня имеется кое-что любопытное для тебя. Неожиданно усилился нажим сверху, и, кажется, все это вертится вокруг твоей персоны. В основном-то это, конечно, простые сплетни, но некоторая доля является вполне официальной. Убийство Велдена вызвало значительно больший интерес, чем следовало ожидать, и некоторые личности очень не любят тебя сегодня.
— Многие личности не любили меня еще вчера.