— Наверное, — кивнул Теппик, несколько смущенный небрежностью тона. — Он ведь умер?
— И это тоже, — сказал Диос. Теппик понял, что жрец имеет в виду нечто большее, чем состояние здоровья царя.
Восхищение, смешанное с ужасом, переполняло его. И причина заключалась не в том, что Диос был как-то особенно жесток, дело было в том, что смерть представала просто как хлопотное нарушение извечного, устоявшегося порядка бытия. Факт смерти причинял неудобство — словно человек, которого вы зовете, куда-то вышел.
“Странный мир, — подумал Теппик. — Вечно снующие тени, и никаких перемен. И я — часть этого мира”.
— Кто это? — спросил он, указывая на выделяющуюся своими размерами фреску, на которой был изображен высокорослый мужчина в головном уборе, напоминающем дымовую трубу, и с бородой, скрученной наподобие каната; мужчина ехал на колеснице над множеством скопившихся внизу человеческих фигурок.
— Его имя указано на табличке внизу, — нахмурился Диос.
— Что?
— Вот в этом маленьком овале, ваше величество, — ткнул Диос.
Теппик наклонился и стал вчитываться в плотную вязь иероглифов.
— Орел, глаз, волнистая линия, человек с палкой, сидящая птица, волнистая линия, — прочел он.
Диос поморщился.
— Полагаю, нам следует уделять больше внимания изучению современных языков, — произнес он с небольшой запинкой. — Имя его Птакаба. Он царь империи Джель, простирающейся от берегов Круглого моря до Края океана, и почти половина континента — наши данники.
Теппик вдруг понял, чем так поражает слух речь жреца. В каждой фразе Диос старательно избегал употреблять прошедшее время. Он указал на соседнюю фреску.
— А это что за женщина?
— Царица Хатлеонрапта, — ответил Диос. — Хитростью одерживает верх над Очудноземским царством. Эта история относится ко времени Второй Империи.
— Но ведь она умерла?
— Полагаю, да, — согласился Диос после небольшой паузы.
Прошедшее время явно было не по вкусу верховному жрецу.
— Я владею семью языками, — сообщил Теппик, абсолютно уверенный, что оценки, полученные по трем из них, навсегда останутся погребены в архивах Гильдии.
— В самом деле, ваше величество?
— Да, конечно. Морпоркским, ванглийским, эфебским, лаотасьонским и… и еще несколькими, — перечислил Теппик.
— О! — с улыбкой кивнул Диос и продолжил путь по коридору, слегка прихрамывая, но по-прежнему отбивая своим посохом ритм столетий. — Варварские страны.
Теппик взглянул на отца. Бальзамировщики потрудились на славу и теперь стояли рядом в ожидании, что новый фараон похвалит их работу.
Та часть Теппика, которая по-прежнему пребывала в Анк-Морпорке, рассуждала про себя примерно следующим образом: “Перед тобой мертвое тело, завернутое в материю; неужели они и вправду считают, что этим сделают ему лучше? В Анке, когда ты умираешь, тебя закапывают в землю, сжигают или отдают воронам. Здесь же смерть означает, что ты как бы немного отстал от остальных и о тебе нужно заботиться, кормить отборными яствами. Нелепая мысль — править царством в таком положении! Похоже, мертвый для них все равно что глухой, с которым просто нужно говорить немного погромче”.