Будто услышав его мысли, в спальню тихо заглянула Страхолюдлих.
— О, Мастер! Ты не спишь.
Женщина зашла в комнату и остановилась на ковре перед кроватью. Сейчас графиня была одета в роскошный черный халат. На ногах — темные тапочки. Длинные смоляные волосы собраны за спиной.
«Великолепная женщина, невзирая на фамилию, — подумал Палваныч. — Из образованных, конечно, но у любого есть недостатки. Небось, высшее образование окончила. Ну, у меня не заумничаешь».
— Доволен ли ты? — спросила бывшая графиня.
— Так точно, — прапорщик Дубовых сел на постели.
Одеяло соскользнуло на его колени. Взору Страхолюдлих предстали чуть седые заросли волос на груди и круглый, но не такой уж дряблый живот.
— Я посмела явиться к тебе, чтобы сказать: я на все готова, Повелитель. Еще вчера я была слаба, но сегодня я готова… Я сильна, я справлюсь…
«Ох, е! — обрадовался Палваныч. — А уж я-то как готов!.. И тоже справлюсь».
Женщина развязала пояс, распахнула и сбросила халат, оставаясь в черной рубахе чуть выше колен.
«Ноги тоже ничего себе», — отметил прапорщик.
— Проверь меня! — произнесла графиня.
— С удовольствием, — прохрипел мужчина.
И тут женщина рухнула на ковер и принялась делать отжимания.
— Раз, два, три… Считай, Повелитель… Пять… Хотя… Я сама… Семь. Я сделаю ровно сто! Восемь, девять…
Страхолюдлих совершала физкультурный подвиг, а Палваныч морщился, словно от зубной боли: всплыли мутные воспоминания, которые он старался задвинуть подальше и никогда не доставать.
Прапорщик терзался догадками: «Либо та дурацкая ночь с костром да идиотами вокруг была правдой, либо я сам окончательно сбрендил… Нет, это вражины подлые мне мозги пудрят!»
— Черт возьми, так оно и есть, — пробормотал Палваныч.
Рядом с отжимающейся графиней возник Аршкопф. Отираясь подле прапорщика, черт набрался правильных слов:
— Прикажете взять гражданку, товарищ прапорщик?
— Да… — сказал себе Палваныч, все больше веря в версию о промывке мозгов. — Именно…
Затем открыл глаза.
Женщины на ковре уже не было.
Тишина.
Прапорщику стало немного жутко.
«Только что была… и нету…»
— Страхолюдлих, вылезай! — неуверенно позвал он, заглядывая под кровать. — Вернись! Где тебя черти носят?
Под кроватью никого не оказалось. Зато на ковре снова появилась графиня. Она стояла на коленях и лепетала:
— Мастер, ты приоткрыл мне край преисподней?! Оказал мне честь заглянуть в свое царство?! Спасибо!
Страхолюдлих стала бить поклоны, чуть ли не стуча лбом об пол.
Аршкопф предпочел остаться невидимым. Он недоумевал: «То „возьми", то „где ты ее носишь"… Или вот в тюрьме сидел, всякое людишкам позволял… Что-то Повелитель мягкотелость проявлять изволит».