— Стоя-а-а-а-а-а-а-а-ать!!!
Лошади завращали шальными глазами, истошно заржали, остановились испуганно, сбрасывая седоков.
— Домо-о-о-ой марш!!! — закрепил успех черт. И лошади помчались к деревне.
Сброшенные всадники поднимали головы, стараясь рассмотреть, кто же преградил им дорогу, но в поднятой конскими копытами пыли мелькнул рогатый силуэт да растворился, будто ничего и не было.
Прапорщик влетел на гнедке в рощу. Замелькали деревья. Ветки били в лицо Палваныча, царапая лоб и щеки, норовя выколоть глаза. Дубовых пригнулся, прижался к потной конской шее. Зашептал, успокаивая:
— Тише, тише, мальчик, чуть помедленнее… Умоляю…
Ни криков, ни топота копыт сзади не было.
Зато впереди возникла черная фигурка Аршкопфа.
— Задание выполнено, товарищ прапорщик! — отрапортовал на ультразвуке черт.
Его голос произвел мгновенное действие: конь встал как вкопанный.
Палваныч стартовал по идеальной гиперболической траектории, словно толстая плешивая ракета класса «седло-воздух». Аршкопф задрал голову, наблюдая величественный полет Мастера над презренным своим рабом…
Приземление было не столь помпезным, сколь полет. Дубовых брякнулся на живот, ударился коленями и локтями, охающим колобком покатился между деревьями, пока не обнял небольшой трухлявый пень.
— О-о-о… — только и сумел вымолвить Палваныч.
Черт подбежал к начальнику.
— Товарищ прапорщик, товарищ прапорщик… Мастер… Вам помочь?..
— У… ы… — застонал Дубовых. — Изыди!..
— Есть, товарищ прапорщик! Отбываю до дальнейших приказаний, — пискнул Аршкопф и исчез.
Палваныч погрузился в спасительное беспамятство. Очнулся он часа через полтора, услышав треск веток под чьими-то ногами.
Мимо шли две девушки с лукошками.
— Ах! — воскликнули они, увидев прапорщика. — Милый человек! Знаем-знаем, твоя борода запуталась в пеньке, и тебе нужно помочь! А ты нам золота, золота насыплешь полные корзинки…
— А вот вам хрен в лукошко, не угадали! — зарычал Палваныч, вставая на четвереньки и демонстрируя не особо длинную щетину на щеках и подбородке. — Брысь отсюда!
Девушки взвизгнули и побежали прочь.
Прапорщик поднялся на ватные ноги. Шатаясь, побрел искать коня. Гнедой оказался неподалеку. Он запутался поводом в ветках и коротал время, объедая листву.
— Жрешь… — с укором проговорил Палваныч. — Что же ты меня, гад такой, скинул?
Рядом тек ручей. Прапорщик умылся, напился, дал воды коню.
Стал раздумывать, что делать дальше. Близилась ночь. В лесу спать не хотелось. Ехать до следующей деревни? Так ведь неизвестно, далеко ли она…
Дубовых отвязал от седла мешок. Достал еду, начал жевать, чавкая от удовольствия.