Второй причиной превосходства французов над остальными европейцами в области джаза является их способность быстро схватывать. Сознательно или нет, они, поступив «в школу негров», старались выражаться на их музыкальном языке, а не приспосабливать этот язык к европейским нормам.
Скрипач Стефан Граппелли, перейдя в 1927 году от классики к джазу, применил к своему инструменту стиль Армстронга и стал одним из лучших джазовых скрипачей. Выдающийся тенор-саксофонист и руководитель оркестра Аликс Комбель тоже имел классическое образование (его отец был блестящим солистом оркестра Республиканской Гвардии). Однако Комбель сумел так хорошо обучиться в «школе негров», что его игру не отличить от игры цветного музыканта. Разумеется, дело тут не в рабском подражании. Просто для Комбеля джаз оказался лучшим средством выражения его щедрого темперамента, внутреннего накала, проявляющегося в первом же звуке его соло. Когда Комбель берется за корус, он не ищет, не топчется, как некоторые, — он в любую минуту готов сыграть фразу, полную смысла, свинга и силы. У него прекрасный объемный звук, богатая фантазия, много неожиданных оборотов. Его стиль, на который сначала сказали влияние Коулмен Хокинс и Чу Берри, очень скоро стал настолько индивидуальным, что его нельзя спутать ни с кем другим.
Случай Джанго Ренара совсем иного рода, и притом совершенно исключителен. Мы причисляем Джанго к французским музыкантам лишь потому, что его карьера почти целиком проходила в нашей стране (в США он выезжал только однажды). Цыган Джанго Ренар родился в кибитке 23 января 1910 года в Бельгии. Этот загадочный народ чем-то похож на негритянскую расу — музыкальной одаренностью, беззаботным отношением к завтрашнему дню и склонностью к жизни, свободной от условностей и наших предрассудков.
В раннем детстве Джанго играл на скрипке, но вскоре предпочел гитару и стал таким виртуозом, что местные цыгане приходили слушать его к кибитке, стоявшей на окраине Парижа. Музыкальную карьеру Джанго чуть не оборвал несчастный случай: однажды кибитка загорелась, и спавший Джанго получил сильные ожоги левой половины тела. Он поправился, но не мог владеть безымянным пальцем и мизинцем левой руки, которой гитаристы прижимают струны для изменения высоты звука. Джанго около шести месяцев был не в состоянии играть. Потом снова взял гитару, придумал новую, удобную для его изувеченной руки аппликатуру и стал играть не хуже прежнего, виртуознее любого другого гитариста!
В это время он открыл для себя существование джаза. Растущая популярность Джанго привлекла внимание профессиональных музыкантов. Саксофонист-кларнетист Анре Экиан пригласил его в свой оркестр. Чтобы Джанго не вздумалось нарушить контракт, Экиан каждое утро приезжал за ним к кибитке.