Блейк испугался, посмотрел с откровенным беспокойством.
— Тебе больно? — участливо спросил он. — Извини, я знаю, это очень нежное место, я не хотел быть грубым.
Она уставилась на него, кусая губы, не зная, что сказать. Нерешительно произнесла:
— Блейк… это не больно.
— Но ты вскрикнула, — искренне допытывался он.
— Да. — Она густо покраснела.
Все еще хмурясь, он продолжил движение руки. Всматриваясь ей в глаза, нежно погладил, пропустил твердый кончик между пальцами, накрыл его ладонью. Она всхлипнула и опять вскрикнула, трепеща и поднимаясь к нему.
— Чертова Нина! — свирепо шепнул он. Мередит была как в тумане, она не поняла, что он сказал.
— Что?
— Ничего, — резко шепнул он. — О Боже, Мередит! — Он наклонился ртом к ее груди, и она застонала, изгибаясь под ним. И нежный стон, и дрожь сводили его с ума.
Он целовал каждый дюйм ее тела, покусывал кожу на животе и груди, а руки ласкали, гладили, обожали. Задолго до того, как он поднял голову, она уже плакала и просила большего…
Он глубоко дышал, глядя в ее расширенные глаза. Ее лицо завораживало его: казалось, он ее мучит, но ее руки притягивали его голову, нежный голос призывал его рот. Она стонала, но не от боли. И самое восхитительное ощущение пронизало его тело, когда он навис над ней.
— Ты меня хочешь, — хрипло прошептал он.
— Да.
— Ужасно хочешь.
— Да!
Руки гладили ее грудь, Мередит содрогалась.
— Я не знал, что женщины так реагируют. Кричат… Боже мой, она надо мной издевалась, а я не догадывался!
— Что?
Он сел, она сделала робкую попытку накрыться, но он удержал ее руку, тихо сказал:
— Не надо. Ты прекраснее всего на свете. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Она вздохнула, расслабилась.
— Все это так ново, — попыталась она объяснить.
— Конечно. — Он кончиками пальцев коснулся груди и с удовольствием смотрел, как Мередит задрожала. — Хорошо… Черт знает как хорошо, Мередит.
— Блейк…
— Чего ты хочешь? — спросил он, прочтя в ее глазах робкое любопытство. — Скажи, я все сделаю.
— Расстегни рубашку, — прошептала она, — я хочу смотреть на тебя.
Кровь закипела в его жилах. Он расстегнул рубашку, дрожа от нараставшего в нем желания, и, когда заметил восторг в ее глазах при виде густого волосяного покрова, сбегавшего по груди к джинсам, швырнул рубашку на пол.
Она протянула руки, и Блейк со стоном опустился в ее объятия, содрогнувшись от прикосновения сосков, когда он грудью вдавил ее в матрас.
— Блейк, — простонала она, сцепив руки, ища губами его рот.
Его руки скользнули вниз, он обхватил ее бедра, прижал к своим, ритмически двигаясь, давая ей прочувствовать свою мощь.