Она всхлипнула, и к нему вернулось самообладание.
— Нет! — Он отпрянул, откатился, но не смог встать на ноги. Он лежал разбитый. Мередит приподнялась на дрожащих руках. Она чуть не плакала, зная, как ему плохо оттого, что пришлось остановиться.
— Извини, это моя вина. — Она заплакала.
— Нет, — сквозь зубы выдавил Блейк. Он сделал несколько резких вдохов и пришел в чувство. Расслабился, полежал, борясь между необходимостью уйти и желанием раздеть ее и погрузиться в мягкое теплое тело.
— Я не хотела тебя останавливать, — выдохнула она.
— Знаю. — Он наконец взял себя в руки. Взъерошил волосы, обласкал ее глазами, задержавшись на полной груди.
— Застегнись, — мягко сказал он, — а то я сойду с ума.
Со слабой улыбкой она дрожащими пальцами застегивала топ.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя красавицей, — прошептала она.
— Бог мой, ты и есть красавица. — Его глаза потемнели. — Сказать не могу, что делают со мной те звуки, которые я от тебя слышал. Я не знал, что женщины так себя ведут при любовных играх.
— Не понимаю. — Она вглядывалась в него.
— Мередит, — с трудом начал он. — Нина улыбалась. От начала до конца она улыбалась.
До нее не сразу дошло. Потом она вспыхнула.
— В тот первый раз я тебя обидел и потому не мог получить страстного отклика. Никогда не получал его и от Нины, ну и думал, что так и должно быть, чтоб женщины улыбались. — Уголок рта приподнялся в грустной улыбке. — Только теперь я все понял.
Ей казалось, что на ее лице можно жарить яичницу.
— Я не могла сдержаться, — смущенно призналась она, — я и подумать не могла, что прикосновение мужчины может доставить такое наслаждение.
Он прижался щекой к ее ладони.
— Наслаждение было взаимным. Я почти дошел до конца. Твои бедра так близко от моих — это сводит с ума.
— Прости, мне надо было отодвинуться, — слабо сказала она.
— Ты же не сверхчеловек, — резонно возразил он. — Я тоже не мог остановиться. Вдвоем мы высекаем огонь. Я ничего более в жизни так не хочу, как почувствовать тебя под собой, кожа к коже, рот ко рту и ты принимаешь меня в себя.
От этих слов у нее перехватило дыхание, и когда он осознал, какое они произвели на нее действие, то почувствовал тихую гордость.
— Хочу тебя любить, — грубо прошептал он. — Здесь. Сейчас. На моей кровати.
— Я не могу, — она закрыла глаза, — пожалуйста, не проси.
— Вижу, что не из-за отсутствия желания. Тогда отчего же? Гордость? Принципы?
Мередит кивнула.
— Блейк, ты же знаешь, как меня воспитывали. Я не могу забыть уроки всей жизни, как бы ни хотела.
— Тогда выходи за меня замуж, Мередит.