В эту ночь я пробую новый способ поедания лосося en croute, сексуальный поворот запястья, маленький эффектный жест для людей, на которых я работаю, чтобы поразить остальных гостей на их следующем званом обеде. Маленький светский трюк. Эквивалент бальных танцев в этикете. Я работаю над небольшим эффектным приемом подношения ко рту лука со сливками. Я уже почти достиг совершенства в беспроигрышной технике избавления от излишка сливок, когда зазвонил телефон. Опять.
Звонит парень, чтобы сказать, что он провалил экзамен по алгебре.
Просто ради практики я говорю: Убей себя.
Женщина звонит и говорит, что ее дети плохо себя ведут.
Не теряя темпа, я говорю ей: Убей себя.
Мужчина звонит, чтобы сказать, что у него не заводится машина.
Убей себя.
Женщина звонит, чтобы спросить, во сколько начинается последний киносеанс.
Убей себя.
Она спрашивает: «Это 555-13-27? Это кинотеатр Мурхаус?»
Я говорю: Убей себя. Убей себя. Убей себя.
Девушка звонит и спрашивает: «А умирать очень больно?»
Ну, дорогая моя, говорю я ей, да, но продолжать жить еще больнее.
«Я просто интересуюсь, — говорит она. — На прошлой неделе мой брат совершил самоубийство».
Это должна быть Фертилити Холлис. Я спрашиваю, сколько лет было ее брату? Я делаю голос ниже, изменяю его настолько, что, надеюсь, она не узнает меня.
«Двадцать четыре,» — говорит она безо всякого плача и подобных вещей. В ее голосе нет даже грусти.
Ее голос заставляет меня думать о ее губах думать о ее дыхании думать о ее груди.
Первое к Коринфянам, Глава Шестая, Стих Восемнадцатый:
«Бегайте блуда … блудник грешит против собственного тела».
Моим новым, низким голосом я прошу ее рассказать о том, что она чувствует.
«Мудрость состоит в умении выбрать момент, — говорит она. — Я не могу решиться. Весна почти закончилась, а я действительно ненавижу свою работу. У договора аренды квартиры скоро закончится срок. Штрафы за неправильную парковку через неделю будут просрочены. Если я когда-нибудь соберусь сделать это, то сейчас самое подходящее время, чтобы убить себя».
Есть много прекрасных причин, чтобы жить, говорю я и при этом надеюсь, что она не попросит предоставить ей список. Я спрашиваю, нет ли кого-то еще, кто разделяет ее печаль по брату? Может, старый друг ее брата, который помог бы ей пережить эту трагедию?
«Вообще-то нет».
Я спрашиваю, приходит ли кто-то еще на могилу ее брата?
«Нет».
Я спрашиваю: что, вообще никто? Никто даже не кладет цветы на его могилу? Никто из старых друзей?
«Нет».
Ясно, что я произвел большое впечатление.
«Нет, — говорит она. — Хотя постойте. Был там один очень таинственный парень».