Эй, кричу я в ответ. Я тоже.
Скрываюсь в туалете, я имею в виду.
Это ужасная черная шутка, когда единственный человек, который знал все твои секреты, наконец-то мертв. Твои родители. Твой врач. Твой терапевт. Твоя социальная работница. За окном ванной светит солнце, пытаясь показать нам, что все мы глупы. Все, что тебе надо делать, это смотреть по сторонам.
В церковном семейном округе нас учили не желать ничего. Сохранять умеренность и спокойствие. Вести скромный образ жизни и быть скромным в поведении. Говорить простым и тихим голосом.
И посмотрите, чем обернулась их философия.
Они мертвы. Я жив. Соц.работница мертва. Все мертвы.
Я спокойно воспринимаю то, что происходит.
У меня здесь в ванной есть лезвия для бритвы. Есть йод, который можно выпить. Есть таблетки снотворного, которые можно проглотить. У тебя есть выбор. Жить или умереть.
Каждый вдох — это выбор.
Каждая минута — это выбор.
Быть или не быть.
Каждый раз, когда ты не падаешь с лестницы, это твой выбор. Каждый раз, когда ты не разбиваешь свою машину, ты подтверждаешь свое желание жить дальше.
Если я позволю агенту сделать меня знаменитым, это ведь не изменит ничего важного.
Как ты назовешь Правоверца, который получает свое собственное ток-шоу?
Мертвец.
Как ты назовешь Правоверца, который ездит в лимузине и ест бифштекс?
Мертвец.
В каком бы направлении я ни пошел, мне действительно нечего терять.
В соответствии с ежедневником, я должен жечь цинк в камине, чтобы прочистить дымоход от сажи.
За окном ванной солнце глядит за тем, как полицейские вместе с соц.работницей, упакованной в резиновый мешок и привязанной к каталке, едут по подъездной дорожке в больницу с выключенными мигалками.
После того, как я обнаружил ее, я еще долго стоял над ее телом, пил клубничный дайкири и просто смотрел на нее, синюю, лежащую вниз лицом. Не надо быть Фертилити Холлис, чтобы предсказать это задолго до того, как оно случилось. Ее черные волосы вылезали из-под красной банданы, повязанной на голове. Слюни капали с уголка ее мертвого рта на кирпичи. Все ее тело казалось покрытым мертвой кожей.
С самого начала можно было предсказать, чем все закончится. Когда-нибудь это случится с каждым из нас.
Я не собирался больше работать и вел себя соответственно. Настало время создавать проблемы.
Поэтому я смешал еще один блендер дайкири, позвонил в полицию и сказал, чтобы они не спешили, никто отсюда никуда не денется.
Затем я позвонил агенту. Правда в том, что всегда был кто-то, кто говорил, что мне надо делать. Церковь. Люди, на которых я работал. Соц.работница. И я не могу смириться с одиночеством. Для меня невыносима мысль о свободе.