– Ну знаете ли…
– Прошу вас ответить, Женевьева Александровна! Мне очень важно знать, где вы были в тот день… Во сколько закончилось представление?
– В начале десятого.
«От Таганки до Ленинского минут двадцать – двадцать пять…»
– Когда вы были дома?
– По-моему, часов в одиннадцать… Я прокатилась немного на речном трамвайчике.
– Больше вы из дому не выходили?
– Нет. Родители, бабушка и младшей брат засвидетельствуют все это. Достаточно?
– Вполне. Хватило бы и одной бабушки. Я лично, знаете ли, как-то больше предпочитаю бабушек.
«Пробел в четыре часа… А за четыре часа можно сделать очень многое… У Михайлова, вероятно, этот пробел еще больше… Лев Минеевич вряд ли годится в надежные стражи. Уж он-то завалился спать, верно, часов в десять. Откуда ему знать, когда возвратился сосед? Сосед – не дочь… Итак, если проверка подтвердит все их показания, останутся невыясненными эти четыре или пять часов. Не Бог весть какая, но все же определенность. Уже кое-что. К сожалению, сегодняшний день почти пропал. Многого не сделаешь. Остается завтрашнее утро… Для успеха операции надо, чтобы, во-первых, они не общались друг с другом, во-вторых, не передали некоторых подробностей нашей беседы родным и знакомым. Проще всего было бы их на короткое время изолировать, но…»
– Женевьева Александровна, какие мероприятия намечены у вас на завтра?
– Поездка в Царское Село. – Она несколько удивилась. – Потом…
– Во сколько поездка?
– Сразу же после завтрака.
– Вы могли бы сказаться больной и не поехать? Вас есть кому заменить?
– Наверное… Но зачем это? Почему? – Теперь он казалась не столько удивленной, сколько испуганной.
– Не в службу, а в дружбу. Так надо! Я хочу… – он доверительно понизил голос, – посадить вас и Виктора Михайловича под домашний арест. О, всего на несколько часов! Понимаете? С этого момента и до… ну, скажем, до обеда оставайтесь у себя в номере. И вторая просьба: не звоните в Москву. Понимаете? Вот все, что от вас потребуется. Согласны?
– А что мне остается делать? Ведь если я не соглашусь, вы, очевидно, сумеете как-то… заставить меня согласиться?
– Ах, Женевьева Александровна! Неужели вы не можете подняться над этой альтернативой? Попробуйте взглянуть на все иными глазами! Почему бы вам, в конце концов, просто не помочь мне? А? Загладить вред, который принесла делу ваша неправда… Ну как? Договорились?
– Договорились. – Она слегка покраснела и неожиданно улыбнулась. – Я сделаю все, как вы скажете. Обещаю!
– Ну и прекрасно! Теперь прочитайте, правильно ли я записал ваши показания, а я позвоню потом Виктору Михайловичу.