Он увидел в телеге что-то скорченное, обернутое мешковиной, – и незамедлительно ткнул туда мечом. Лезвие звякнуло о серебро и в прорыв ткани показался бок дорогой позолоченной чаши. Вот подлецы, в прямое нарушение приказа… Но сейчас Темрая это не слишком волновало. Он просто разрезал мешок до конца и высыпал серебро на землю, после чего позвал отряд телохранителей и приказал втаптывать добычу в грязь, пока она вся не скроется.
«А что, если он уже умер? Умер, а меня не было там? Что, если он погиб в самом начале, еще когда был шанс спасти город, и так и не увидел огня, женщин и детей с горящими волосами? Это все равно что готовить великий пир кому-то на день рождения, после чего обнаружить, что виновник торжества не явился. О боги, да если с ним что-нибудь случилось, я никогда себе не прощу…»
Кто-то обращался к вождю, стоя за левым плечом. Голос Кьюская доложил, что его люди взяли ворота Верхнего города, так что вся Перимадея теперь в их руках. Золото, говорил он, шелка и пурпурные ковры, оникс, сандаловое дерево, серебряная посуда и гобелены, янтарь, жемчуга и ляпис-лазурь, и резная слоновая кость, барельефы и украшения, подушки, мантии и занавеси, и книги – о боги, кто мог подумать, что в мире столько слов? – и фарфор, и эмаль, клуазоне и лакировка, флейты, лютни, гитары, трубы, колокола, арфы, лиры и тимпаны, оружие с орнаментами и мозаикой, луки, колчаны, налучи, доспехи, щиты, попоны и упряжь, сандалии, башмаки и тапки, чернильницы, и таблички для письма, и украшенные стило, часы водяные и солнечные, блюда, кубки, подносы, чаши для ополаскивания рук, супницы, ножи, кольца для салфеток…
– Сжечь, – перебил его Темрай. – И ничего не брать. Понял? Я хочу, чтобы все было сожжено.
Кьюскай знал, когда с вождем лучше не спорить.
– Я оставил там двенадцать повозок бочек, – сказал он. – И поджигалки заложены. Когда мы закрываем ворота?
Когда я закончу. Запалите смесь и выведите оттуда своих людей. Я хочу, чтобы все были готовы уходить, как только я все сделаю. – Темрай развернулся и взглянул на старого друга глазами, полными страха. – Слышно что-нибудь о полковнике Лордане? Кто-нибудь докладывал, что он убит или взят живым?
Кьюскай покачал головой.
– Я опросил всех сержантов. Никто ничего не видел и не слышал. Из-за этого, что ли, мы…
– Ступай и исполняй приказ.
Кьюскай ссутулил плечи и отошел. Вернулся отряд, отвечавший за поджог Верхнего города. Темрай подключил их к обыску повозок.
– И смотрите насчет воровства, – добавил он. – Если найдете награбленное, нужны имена виновных. Мы отсюда ничего не берем; надо, чтобы все это хорошенько поняли.