— Слушай, Уолли, может подскажешь, где бы прикупить немного кокаина? — решился я на вариант вопроса в лоб.
— Я похож на снеговика с носом морковкой?
Уолли даже издали не напоминал снеговика, зато вблизи сильно смахивал на жабу, но я решил, что ему об этом говорить не стоит.
— Ты похож на мужика, который знает цену и себе, и товару. Неужели так трудно ответить?
Уолли чистил специальной лопаточкой гриль.
— Я похож... — начал он, но я оборвал его:
— Совсем не похож.
Уолли кивнул и что-то пробормотал, видимо, остался доволен моим наблюдением.
Я покончил с половинкой разрезанного надвое сэндвича.
— А у кого можно узнать?
— Я тут не справочное бюро, — заартачился Уолли.
— Но ты ведь слышал, что у вас тут журналиста грохнули.
Уолли ничего не ответил. Он вычистил гриль я вытер лопаточку о полотенце, повязанное вокруг пояса.
— Говорят, он путался с чьей-то женой?
— Латиносы могут сами о себе позаботиться, я им не помощник. Если тебе так интересно, иди и спроси у них.
— Вальдеса убил латинос?
— Ничего не хочу слышать о каком-то Вальдесе. Он тоже латинос, а мне до них дела нет. Главное, чтобы сюда не совались.
— Зря ты так. У тебя прекрасная еда, а ты прекрасный собеседник — просто настоящий остряк...
— Два пятнадцать, — буркнул Уолли и отошел.
Я выложил на стойку ровно два доллара пятнадцать центов. Хрен тебе с маслом вместо чаевых, Уолли.
* * *
В маленьком магазинчике рядом со страховым агентством «Бил и Черч» я купил номер «Глоб».
Женщина за прилавком об Эрике Вальдесе ничего не знала и не слышала. Ничего о нем не знал и лысый тип из мужского салона причесок «Махони», и жирный водитель уитонского такси, и официантка в «Дивон Кофи Тайм», и высохшая женщина с тугим узлом пепельно-серого шиньона из закусочной «Уитон Дели Ит». Никто из тех, с кем я пытался заговорить. Ни утром, ни днем, ни вечером.
На следующий день история повторилась.
А к полудню четверга обо мне знал весь город. Дети пялились на меня во все глаза. Шпик! Частный шпик из Бостона! Все меня знали, но никто меня не любил. И тем более — никто со мной не разговаривал. Все сторонились меня, как прокаженного. Я много раз в жизни сталкивался с людьми, которым не нравился, но сейчас я не нравился целому городу. Люди, которые прежде и в глаза меня не видели, не любили меня. И это все, чего мне удалось достичь.
Я не сомневался, что люди просто-напросто боялись говорить об Эрике Вальдесе. И большинство из них считает, что это дело рук колумбийцев. Непопулярность — не самая ужасная помеха делу: если продолжать мотаться по городу и приставать ко всем с расспросами, чье-нибудь терпение в итоге лопнет и кто-то решится на ответный выпад. Может, мне удастся его отразить, и в награду за свои старания я заполучу какое-нибудь имя или факт, или какой-то другой золотой ключик. Но пока я накапливал одну сплошную усталость.