— Перчатки выглядят весьма подозрительно, — заметил Лундквист.
— Всем известно, как быстро мы замерзаем, — напомнил Хоук. — Приходится кутаться.
— Африканские гены? — спросил я.
— Не-а, у нас член в два раза больше вашего — большая площадь поверхности охлаждения.
Лундквист сидел, скрючившись в три погибели, забившись в самый угол фургона, в темноту за водительским сиденьем. Я услышал, как он зарядил дробовик.
— Лундквист, я знаю, как ты рискуешь своей задницей, — сказал я.
— Да. Но если все сработает как надо — я герой.
Мы с Хоуком вышли из машины и встали рядом, прислонившись к передку фургона. Стекла в обеих дверцах оставили на дюйм-два опущенными. Щурили глаза от слепящего снега. Мою шевелюру запорошило в несколько секунд. Было не так уж холодно, может, всего несколько градусов ниже нуля, но ветер кидался в меня снегом, пронзая открытую грудь — куртку я не застегивал.
— Думаешь, нас окружили? — спросил Хоук.
— Мало чем поможет. Только если расставить людей в трех дюймах друг от друга.
— Они на это дело и легавых подписали — как пить дать.
— Само собой, — сказал я. — Они поймали нас с товаром по анонимному доносу — при аресте мы оказали сопротивление.
— Боишься, что Эстэва не появится?
— Появится. По той же причине, по какой отдал мальчишке пушку, из которой убил его отца.
Прежде чем увидеть, мы их услышали. Сначала приглушенный гул мотора, потом размытые снегом желтые пятна светящихся фар, — большой «линкольн» Эстэвы выкатил на площадку и остановился перед нашим фургоном. Мотор замолк, фары погасли. Сквозь снег можно было различить только темные очертания машины. Мы с Хоуком замерли. Из «линкольна» никто не выходил. Ни звука, ни движения.
«Лишь ветра вздохи и снежинок шепот».
Правой рукой Хоук расстегнул замок своей куртки. Из-за стены снегопада долетел какой-то звук. Хоук по-собачьи склонил голову чуть набок — «навострил уши». Из ватных недр бурана, медленно нарастая, доносился шум мотора еще одной машины, потом пробился тусклый свет передних фар, темный силуэт проплыл в пелене снега и замер позади нашего фургона. Мы оказались блокированы с двух сторон. Сквозь снег я с трудом, но прочел-таки надпись «Уитонская полиция». Голубая мигалка признаков жизни не подавала.
Со стороны водителя открылась передняя дверца «линкольна», в снег ступил Цезарь и открыл заднюю. Послышалась какая-то возня, затем из машины вышел Эстэва, за ним на коротком поводке выпрыгнул огромный ротвейлер — тот самый, что был с Эмми. С другой стороны из передней дверцы вынырнул Фелисе. Вся троица вместе с собакой направилась к нам.