До ужина Кайл перебирал документы и читал письма. Он перекусил в одиночестве, погруженный в раздумья, затем вернулся в кабинет и решил позволить себе напиться. Но не слишком быстро – это было бы вульгарно. Постепенно опустошая графин с бренди, он мало-помалу забудется, а через пару часов ляжет спать и провалится в глубокий сон.
А может, съездить в Лондон? Там хватает развлечений и Друзей, с которыми он не виделся семь лет.
А также юных леди и честолюбивых матушек, жаждущих заманить в свои сети очередного графа Рексхэма.
При этой мысли Кайла передернуло. Лучше не появляться в Лондоне во время светского сезона.
Допивая четвертый стакан бренди, он услышал доносящиеся из холла голоса – кажется, Хокинга и еще кого-то.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и вошел Доминик в запыленной одежде, с таким видом, будто час назад они поужинали вдвоем.
– А, прекрасно! Нет ничего лучше пары стаканов бренди, чтобы согреться в прохладный вечер. Поездка выдалась долгой.
Кайл уставился на брата, понимая, что он еще не так пьян, чтобы видеть галлюцинации.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Просто проезжал мимо и решил провести ночь в Дорнли. – Доминик налил себе бренди и уселся во второе кресло.
– От Шропшира до Дорнли путь неблизкий.
– Значит, я солгал, – добродушно заключил Доминик. Лакей принес поднос с едой, Дом велел поставить его на боковой стол, а потом приказал развести огонь в камине. Дождавшись, когда лакей удалится, Кайл сухо предложил:
– Располагайся как дома.
– Да, много лет здесь был мой дом, а если кто-нибудь из слуг начинал упрямиться, мне не составляло труда притвориться тобой. Тебе следовало бы пополнеть. Сейчас нас слишком легко различить. – Доминик вытянул перед собой ноги. – Напрасно ты сидишь в такой зябкий вечер без огня.
– Меня согревает бренди.
– Ах да. – Доминик отставил стакан и занялся элем и сандвичем из хрустящего хлеба и толстых ломтей ветчины. – В чем дело, Кайл? Сегодня мне все утро не по себе. Но поскольку у меня все в порядке, значит, что-то стряслось с тобой.
Кайл вздохнул.
– Откуда ты все знаешь?
– Тебе тоже передаются все мои волнения – мы же близнецы. И еще, по-моему, мы оба унаследовали от мамы шотландский дар предвидения. Помнишь, как однажды на охоте я вылетел из седла? Ты сразу понял, что со мной случилась беда, и через два дня примчался ко мне.
Кайл прекрасно помнил то время, помнил, как боялся, что брат погибнет в сражении при Ватерлоо, как изводился от тревоги, пока Доминика считали пропавшим без вести. Эти волнения были оборотной стороной привязанности, присущей только близнецам.