– Помнишь, как я пообещал тебе Брэдшоу-Мэнор, если ты пойдешь под венец с моей невестой?
– Такое я никогда не забуду. Твой безумный план изменил всю мою жизнь.
– Я все равно отдам Брэдшоу тебе. Я давно принял это решение – поместье по праву твое.
Доминик поднял брови.
– В детстве я часто думал, что это ничем не примечательное поместье тебе ни к чему, но ты был так упрям, что я даже не надеялся на то, что ты отдашь его мне. Но если ты принял решение, почему же ты не отдал Брэдшоу-Мэнор мне раньше, зачем заставил годами томиться в Лондоне?
Кайл сдержанно улыбнулся.
– Я надеялся, что ты воспользуешься свободой – например, отправишься в Китай.
Доминик рассмеялся.
– Об этом мечтал ты, а не я. Забавно думать, как долго я завидовал тому, что ты родился первым. Но повезло мне, верно? В отличие от меня ты рос под постоянным гнетом ответственности.
Рексхэм пристально следил за учебой и поведением наследника и собственноручно наказывал Кайла за малейшие провинности. Кайл научился стоически терпеть боль. А еще он гордился тем, что ему порой удается спасти Доминика от отцовского гнева. Будучи старшим сыном, Кайл считал своим долгом заступаться за младшего и никогда не пренебрегал им.
Доминик задумчиво проговорил:
– Иногда я думаю вот о чем: что было бы, родись я первым? Неужели я стал бы таким, как ты, а ты – таким, как я? И я был бы послушным сыном, а ты – бунтарем? Или разница между нами такова, что мы выросли бы такими же, как сейчас, даже если бы я родился первым?
– Понятия не имею, Дом. И если начну гадать, сегодня мне не избежать головной боли.
– Причина твоей головной боли – бренди. – Доминик поднялся и зевнул. – Пора спать. Увидимся утром.
– Спасибо, что приехал, – тихо сказал Кайл.
Доминик коснулся его плеча.
– Думая о Трот, ты только изведешься. Просто спроси самого себя, что будет лучше – жить с ней или без нее.
После ухода брата Кайл отставил графин, потеряв всякий интерес к спиртному и забвению. Последние слова Доминика не принесли ему никакой пользы. Кайл знал, что предпочел бы жить с Трот, но не был уверен, что она согласилась бы вернуться.
Каким был первый год его знакомства с Констанцией? Он жил, как в эротическом угаре, и не только потому, что был девственником, а Констанция – куртизанкой, умеющей угождать мужчинам. В их соитиях всегда присутствовали мощные эмоции, выходящие далеко за рамки физического влечения, хотя Кайлу понадобилось десять лет, чтобы понять, как он любит ее.
Доминик прав: не следует сравнивать зрелую любовь к Констанции с нарождающейся бурей чувств к Трот. Рядом с Констанцией его охватывали покой и умиротворенность. И хотя его влекло к Трот, как ни к одной другой женщине, фундаментом их взаимоотношений был не покой, а насущная потребность друг в друге, способная уничтожить их обоих. Со временем Кайл стал бы презирать себя за слабость, а Трот опротивела бы его навязчивость. И это не укладывалось в определение любви.