Доминик последовал за служанкой к дому. На минутку остановился в теплице, помыть руки. Если сейчас идти переодеваться, это отнимет не меньше получаса, а потом все равно снова выпачкаешься в огороде.
Гостья сидела с дамами за чаем в маленькой гостиной. Появление Доминика прервало их оживленную беседу. Все трое одновременно подняли на него глаза. Гостья – высокая, привлекательная, модно одетая женщина примерно его возраста – показалась ему смутно знакомой, однако припомнить ее имени он не мог. Господи, только бы она не оказалась бывшей любовницей брата!
Доминик заговорил, изо всех сил стараясь подражать тону брата: лорд Максвелл всегда чувствует, что выглядит так, как надо, даже если только что возился в земле.
– Бога ради, простите мне мой вид. Хоть это и невежливо – появиться перед дамой в таком виде, но я решил, что еще более невежливо было бы заставить вас ждать.
Гостья поднялась с места. Высокая, с коротко стриженными темными волосами и трагическими карими глазами, она выглядела очень впечатляюще.
– Мне ли осуждать вас за что бы то ни было, лорд Максвелл! Я в неоплатном долгу перед вами.
Он внимательно всматривался в ее лицо. Они определенно встречались, и не так давно. Но когда именно?
Она слегка улыбнулась:
– Вы меня не узнаете? Тем лучше.
Звук ее голоса наконец-то пробудил какие-то воспоминания. Но… тогда она истерически кричала.
– Боже правый! Миссис Мортон.
Он наклонился к ее руке, затянутой в перчатку. Как она изменилась с того дня!
– Я теперь снова Йена Эймс. – Лицо ее стало суровым. – Никогда больше не буду носить имя этого человека.
– И вряд ли кто-либо сможет вас за это осудить, моя дорогая. – Миссис Маркс налила ей еще чашку чая. – Мисс Эймс как раз рассказывала нам о подлостях своего мужа и о том, как ей удалось благодаря вам оказаться на свободе. Вы настоящий герой, милорд.
Доминик отмахнулся, со стыдом вспомнив о том, как чуть не проехал мимо поместья отца Йены.
– Я – только выполнил вашу просьбу.
– И тем не менее я здесь специально для того, чтобы поблагодарить вас. Если бы вы не прислушались к словам женщины, которую все признали безумной, вряд ли я когда-нибудь вышла бы из сумасшедшего дома на свободу. Надзиратели больше никогда не позволили бы мне обратиться к посетителю.
Доминик взял себе чашку чая и уселся на деревянный стул, чтобы не испачкать обивку кресла. Снова окинул Йену Эймс внимательным взглядом. Воплощенная уверенность в себе. Лишь темные тени под глазами указывают на то, что ей пришлось пережить.
В ходе разговора он почувствовал, как за столом нарастает напряжение. Допил свой чай, поставил чашку.