– Ты слышала, как она умирала?!
– О да. – Она горько улыбнулась. – На меня тоже напали, в тот же день. Но благодаря моей красоте один из офицеров решил забрать меня к себе. Он решил, что я слишком красива, для того чтобы меня убить. Так вот и получилось, что я осталась жива… После того как он и другие офицеры обесчестили меня и бросили умирать от голода возле развалин своего дома и трупов моих родных.
Кайл взял ее руку. Если бы он мог изменить ее прошлое!
– Мне очень жаль. Ни один человек не должен так страдать. Остается только удивляться, как ты не сошла с ума.
Она открыла глаза. Темные, пронизывающие, они смотрели прямо на него.
– Когда Господь поднимает свою карающую руку, простой смертный мало что может сделать. Но я так и не простила себе того, что мы с сестрой расстались, не примирившись. Я виню в этом только себя. Сейчас мне кажется, я отдала бы все, что у меня есть… все до последнего, только бы иметь возможность сказать ей, как я ее люблю.
Теперь он понял, почему она раскрылась перед ним. Убрал свою руку. Заговорил сухим тоном:
– Ты хочешь посоветовать мне что-то насчет брата, не так ли?
– Сейчас не время для всяких тонкостей. Накануне трагедии мы с Марией одевались с помощью одной и той же служанки, и я дразнила ее, рассказывая о прекрасном предложении, сделанном отцу. На следующий день ее не стало, а весь наш мир рухнул. – Констанция с трудом сглотнула. – Иногда мне кажется, что быстрая смерть была дана ей в награду за доброе сердце. Мне же за злой нрав такой милости не дождаться.
Эти слова больно отозвались в его сердце.
– Неужели твоя жизнь кажется тебе такой ужасной, что ты жалеешь о том, что не умерла тогда? Взгляд ее смягчился.
– Кое в чем мне повезло. Моя судьба оказалась лучше, чем я заслуживаю. Но это не та жизнь, которую я бы для себя выбрала.
Глупо принимать ее слова на свой счет, подумал Кайл. Конечно, она предпочла бы иную долю. Но если бы не та трагедия, они бы никогда не узнали друг друга. С эгоизмом влюбленного мужчины он мечтал о том, чтобы она благословляла их встречу, несмотря на все, что этому предшествовало.
Констанция прервала его мысли:
– Если бы ты вернулся в Англию и неожиданно узнал о внезапной смерти брата, мог бы ты без угрызений совести вспоминать о ваших отношениях перед его кончиной?
Нет. Ответ пришел сам собой, немедленно. Подсознательно ему всегда казалось, что напряженность в отношениях с братом – лишь временный этап, В конце концов Дом образумится, и они снова станут друзьями. И все же… в жизни никогда ничего нельзя знать наверняка. Если что-то случится с Домиником, не почувствует ли и он. Кайл, ту же вину, что сейчас ощущает Констанция перед Марией Магдаленой?