— Трудно сказать, — с улыбкой прошептал ей на ухо Рейф, когда они вышли за дверь. — У меня, к сожалению, не было возможности провести более детальное расследование.
Его карета — изысканное сочетание черного с глубоким красным, цвета бургундского, запряженная четверкой лошадей, — ждала их внизу. Каждую из дверей экипажа украшал герб Кэндоверов. Рейф помог Мегги войти и сам сел напротив нее.
Лошади зацокали по мостовой, и под эти звуки Мегги попросила обращаться к ней как к Магде.
— Полагаю, ты мог бы называть меня Мегги, поскольку ты англичанин, — добавила она, — но никогда не зови меня Марго. Сам понимаешь, это может вызвать у окружающих любопытство, которое способно все испортить.
— Мне будет трудно, — ответил он, чуть улыбаясь, — но я постараюсь. Странно, когда ты была англичанкой, твое имя произносилось на французский манер, теперь, когда ты изображаешь из себя венгерку, тебя зовут добрым английским именем — Мегги.
— Если бы только в этом заключались все мои странности, — преувеличенно вздохнув, ответила Мегги.
— Смею спросить, в чем же остальные?
— Нет, не смейте, если вам дорога жизнь, ваша честь, — отрезала она.
Рейф не мог бы с уверенностью сказать, что повлияло на перемену настроения Мегги, но ее теперешнее поведение было намного лучше той круговой обороны, которую она занимала раньше.
— Зачем такая официальность, Мегги? Вместо «ваша честь» ты могла бы называть меня просто Рейф, дорогая, раз уж мы с тобой играем роль любовников.
— Не бойся. Уж я-то сумею сыграть, даже если ты забудешь.
Неожиданно перейдя на французский, Мегги добавила:
— Кстати, теперь мы можем разговаривать на языке страны, в которой находимся.
— Так это и есть французский с венгерским акцентом? — спросил он, с интересом прислушиваясь к ее голосу.
— Ну конечно! Разве я не венгерская графиня? — по-венгерски ответила Мегги и тут же на чистом французском добавила:
— Конечно, жаль моего безупречного французского. — Потом вдруг стала говорить с английским акцентом:
— Надеюсь, я не запятнаю себя позором, если буду говорить по-французски с английским акцентом, но все же лучше этого не делать.
Рейф слушал как завороженный, удивляясь, насколько легко она разговаривает на разных языках. И чисто парижский диалект, и английский акцент во французском были безупречны. Вероятно, и венгерский язык был передан так же точно.
— Какой же дьявол научил тебя этому? — спросил он.
— Не знаю, чей это дар — небес или преисподней, но у меня способности к языкам. Это вроде музыкального слуха, — пояснила она. — Я могу воспроизвести безошибочно любое произношение, только раз услышав. Там, куда мы сейчас направляемся, меня знают как венгерку, значит, и говорить я буду соответственно.