Джослин понимала: ей следует проявлять осторожность, пока она не разобралась в своих чувствах.
— Эта тема открыта для обсуждения, ваша светлость, — проговорила она с очаровательной улыбкой.
— Думаю, вам следует называть меня Рэйфом. Мне хочется, чтобы вы обращались ко мне именно так. — На его губах заиграла чувственная улыбка. — Напрасно мне дали имя одного из архангелов, не правда ли?
С этими словами он взял ее за подбородок и поцеловал.
Этот поцелуи вызвал у Джослин противоречивые чувства. Герцог был очень привлекательным мужчиной и, судя по всему, замечательным любовником. Именно о таком мужчине она и мечтала.
Но все же Кэндовер — не Дэвид. Ее реакция на поцелуй герцога была чем-то слабым и мимолетным по сравнению с бурей чувств, вызванной близостью с Дэвидом Оставалось только удивляться, что она так долго не могла понять, что все-таки любит его. Однако теперь было очевидно: она начала влюбляться в Дэвида с той первой минуты, когда увидела его, когда заглянула ему в глаза. И это чувство росло в ее душе, хотя она этого не замечала, — ведь мысль о любви всегда страшила ее. Она долго убеждала себя в том, что Дэвид просто стал ей другом, заменил брата — ей всегда хотелось иметь брата… Она даже не подозревала о том, что любит его.
Дэвид рассмеется, когда она ему об этом расскажет, но этот смех будет теплым, в нем не будет презрения. Теперь, когда она наконец-то разобралась в своих чувствах, ей необходимо вернуться к нему и попросить прощения за свое глупое поведение.
Джослин как раз собиралась высвободиться из объятий герцога, когда дверь гостиной распахнулась.
Дэвид Ланкастер и Хью Морган ехали почти всю ночь — благо она была лунная — и добрались до Лондона сразу после полудня Они остановились у дома Джослин, и Дэвид поспешно расплатился с кучером. Выскочив из экипажа, он взбежал по ступеням Однако ключа у него не было, и ему пришлось воспользоваться дверным молотком. Ожидание же показалось вечностью.
Наконец дверь отворилась.
— Милорд! Какая… неожиданность, — в изумлении пробормотал Дадли.
Хью тотчас же отправился на поиски Мари, а Дэвид спросил:
— Где моя жена?
Бог свидетель, она по-прежнему была его женой и по крайней мере обязана была как-то объяснить свой странный отъезд.
— Леди в гостиной. Но… но она не одна.
Дворецкий хотел еще что-то сказать, но Дэвид уже направился в гостиную. Распахнув дверь, он переступил порог — и замер, увидев Джослин в объятиях мужчины. Дэвид нисколько не сомневался: перед ним этот проклятый герцог Кэндовер.
Его охватила ярость, гораздо более сильная, чем все то, что ему приходилось испытывать в бою. Значит, инстинкт, который вел его к Джослин, оказался всего лишь предательской иллюзией, усиленной его надеждами и мечтами. Лето закончилось, Джослин избавилась от ненужной девственности и упорхнула обратно в Лондон, к своему избраннику.