Он дернулся, пытаясь встать, и прошептал:
— Я иду. Держитесь, держитесь…
Опасаясь, как бы он не свалился с кровати, Кэтрин схватила его за плечи и не отпускала.
— Нет, Майкл, вам надо отдохнуть. Вы скоро поправитесь, и все будет хорошо.
Однако Майкл при всей своей слабости пытался вырваться, и Кэтрин, не в силах совладать с ним, взобралась на кровать и, крепко прижав его к груди, убаюкивала, словно ребенка. Майкл немного успокоился, и Кэтрин вспомнила Эми. Та тоже всегда металась, когда в детстве у нее бывал жар. Теперь Кэтрин знала, что делать. Надо спеть колыбельную: «Спи, дитя мое, усни…»
Кэтрин гладила Майкла по голове и пела ему колыбельные, все, которые знала. Ее голос успокаивал Майкла, но стоило Кэтрин умолкнуть, как дыхание его учащалось. После колыбельных Кэтрин перешла к слышанным еще в детстве старинным песням: «Зеленые рукава», «Ярмарка в Скарборо», «Деревья, которые были такими высокими», и еще она спела ему любовную песню — «Выпей только за меня» — и смутилась. Все песни были красивые, мелодичные.
А каким замечательным балладам научили Кэтрин ирландские солдаты на Пиренейском полуострове! Она и их спела Майклу, в том числе охотничью песню «Юный менестрель»:
Ушел из дому юный менестрель И в битве голову сложил. Из рук он выронил отцовский меч И лютню звонкую свою…
Кэтрин умолкла, у нее перехватило дыхание, было невыносимо вспоминать о войне. Потом она принялась напевать мелодию «Лондондерри Эйр», без слов.
Она умолкла, лишь когда охрипла и едва могла открыть рот, так устала. Майкл больше не дергался и как будто уснул.
Кэтрин понимала, что ей не следует здесь оставаться, но трудно было считаться с условностями, когда жизнь
Майкла все еще висела на волоске. К тому же она не знала, хватит ли у нее сил добраться до своей комнаты.
Вздохнув, Кэтрин устроилась на подушках. Его небритые щеки приятно покалывали грудь сквозь тонкую ткань. Волосы у него все еще были влажными, но он перестал потеть, и жар как будто бы спал. Слава Богу, кризис миновал.
Он выздоровеет и уедет. Одно лишь сознание того, что он здоров и счастлив, пусть даже вдали от нее, успокоит душу, но никогда больше они не будут так близки, как сейчас.
Зная, что он не услышит, Кэтрин прошептала:
— Я люблю тебя, Майкл. И буду любить всегда.
Она поцеловала его в лоб, так же как целовала Чарльза. Никто в мире не осудит ее за такой поцелуй.
Совершенно измученная, Кэтрин забылась тяжелым сном.