– Почему? – поинтересовалась Мериэль. – Ты так на него похож?
– Очень, и не только внешне, – он поморщился, вспомнив встревоженные лица крестьян. – Моя мать была набожной, очень доброй и милой женщиной. Она опасалась, что я унаследовал худшие черты характера ее отца. С раннего детства мать предупреждала меня, что во мне живет дьявол, и боролась с ним. Именно она предложила мне вступить в лоно церкви. Мать решила очень мудро, выбрав Фонтевиль, ибо только там, среди монахов-аскетов, я смог бы справиться с собой. Однако после ухода из монастыря темные стороны моей души взяли верх.
Мериэль снова покачала головой.
– Я все еще не могу поверить, что ты так ужасен, как говоришь.
Уорфилд вздохнул, печаль снедала его сердце.
– Ты должна поверить, любимая, я плохо вел себя по отношению к тебе. И ты еще ни разу не видела меня в сражении, когда какое-то сумасшествие находит на меня, и я способен на многое. Это одна из причин, почему я сражаюсь только в случае крайней необходимости, чтобы не совершить что-либо непростительное.
Мериэль обняла мужа и положила голову ему на плечо.
– Разве нет достоинства и высшего блага в том, что ты постоянно борешься с дьяволом и побеждаешь в своем стремлении не совершить плохой поступок?
– Да, – признал Адриан. – Но мне не всегда удается победить.
– Ну, если бы ты был само совершенство, то не стоило приходить на землю, чтобы жить между грехом и добродетелью, – заметила девушка. – Даже сам Господь Бог совершил несколько ошибок, когда спустился на землю. Уверена, ты не настолько совершенен, как он, поэтому, несомненно, тебе удастся получить прощение.
Де Лэнси задумался над ее словами и улыбнулся.
– Я никогда не рассматривал эту проблему с такой точки зрения. Ты хорошо рассуждаешь, моя дорогая. Но более того, ты сама – антипод темноты, божественный свет, изливающийся на мою душу и раны. С тех пор, как ты полюбила меня, впервые в жизни я нашел умиротворение и душевное равновесие. До совершенства, конечно, далеко, но теперь я уже не чувствую себя на краю пропасти, отчаянно балансируя, чтобы не свалиться, находясь на волоске от свершения непоправимого поступка.
Мериэль прикусила губу.
– Не знаю, радоваться ли, что в моих силах помочь тебе, или же задуматься, могу ли я нести такую ответственность за твою душу? А если со мной что-нибудь случится?
– Лучше не думать об этом, – Адриан крепче прижал жену к себе. – Забудь обо всем, что я наговорил. Я сам должен отвечать за свою душу, а вовсе не ты. Просто с тобой мне легче держать себя в руках.
Адриан перевел взгляд на алтарь, и когда заговорил, тема его монолога оказалась весьма отдаленно связана с предыдущей.