– Даже находясь в бешенстве, я не смог бы причинить тебе зло, дорогая. Неужели ты не помнишь, когда я чуть не сходил с ума от желания, но всегда останавливался? – Адриан провел дрожащей рукой по лбу, размышляя, кто из них потерял остатки разума. – Эти два месяца мы не расставались, были счастливы, любили друг друга. Разве ты не помнишь?
– Вы лжете! – крикнула девушка. – Лжете!
Мужчина шагнул к ней. Мериэль не могла забыть страсть и нежность, наполнявшую их сердца. Если бы только она позволила прикоснуться к себе…
– Не подходите! – с отвращением выдохнула де Вер, натянув поводья.
Лошадь не успела взвиться и ринуться с места, как Уорфилд прыгнул вперед и схватил ее под уздцы.
– Мериэль, не уходи в таком состоянии, ты расстроена и растеряна, – взмолился он. – Если хочешь вернуться в Эвонли, пусть так и будет, но позволь, по крайней мере, послать с тобой сопровождающих.
– Если мне и нужно кого-нибудь опасаться, то, прежде всего, вас! – в ярости воскликнула девушка. – На этот раз, милорд, вы не сможете помешать мне убежать, – она вновь натянула поводья, и лошадь взвилась на дыбы, вырвав узду из рук растерявшегося мужчины. Тот отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от тяжелых копыт, а Мериэль пустила кобылу галопом, ведя за собой жеребца.
– Мериэль, остановись! – превозмогая слабость, Уорфилд бросился следом за женой. Господи, ну почему он не взял Гедеона! Один свист – и послушный конь вернулся бы к нему. Этот жеребец не отреагирует на зов, будучи недостаточно тренированным.
Через мгновение всадница скрылась из виду, но мужчина продолжал бежать по размытой дождем тропинке. В боку кололо, легкие требовали притока воздуха, но Адриан бежал, не останавливаясь, пока не поскользнулся и рухнул в грязь.
Ослабевший и задыхающийся, де Лэнси перевернулся на спину и закрыл лицо руками. Господи, какое право он имел останавливать ее, ведь давал же клятву перед Всевышним уступать и потворствовать любому ее желанию. А девушка пожелала никогда больше не видеть его.
Адриан опасался, что к Мериэль вернется память, она вспомнит, как он обращался с ней в прошлом и будет презирать за это, но никогда не предполагал что графиня забудет все произошедшее после – любовь, страсть, нежность и клятвы верности, будто и не существовало двух месяцев счастья. Да, для Мериэль их больше не существует. Глядя на мужа, она видела в нем только тюремщика и палача. «Нет на свете женщины, более благословенной, чем я, потому что ты выбрал меня в жены», – вспомнив слова, произнесенные женой, граф печально улыбнулся. «Почему я должна когда-нибудь пожелать оставить тебя, любимый?»