– Спасибо.
Левески взял лошадь под уздцы и повел ее к лагерю, а Сара не спускала глаз с всадницы, опасаясь что та выскользнет из седла. Когда они добрались до костров, Бенжамин помог девушке спуститься. Та непременно упала бы, если бы старик не подхватил ее.
– Простите, – пробормотала она. – Я сейчас приду в себя.
– Конечно, – успокоила ее Сара. Женщина старалась говорить тихо, чтобы не разбудить спящих, и посоветовала мужу отвести девушку в фургон, а горничной Рахили приказала подогреть немного супа. Не забыла отдать распоряжение и Арону относительно лошади, такой же усталой и мокрой, как и хозяйка.
Уложив девушку на подстилку в фургоне, Бенжамин вернулся к костру и увидел сына, не спускавшего глаз с фургона.
– Отец, – прошептал тот, – ты знаешь, кто это? Это графиня Шропширская, жена Уорфилда.
– Действительно! – ошеломленный купец припомнил хорошенькую юную женщину и сравнил с изможденным лицом встреченной всадницы, затем оглядел лошадь. Если не принимать во внимание грязь и пену, этому животному не было цены. – Возможно, ты прав.
– Я знаю, что прав, – сдерживаясь, прошипел юноша. – Уорфилд не позволил нам остаться в Шрусбери. С какой стати мы должны помогать его жене?
– У него, очевидно, имелись основания так поступить, он имеет на это право, – мягко возразил Левески. – Граф мог обойтись с нами гораздо хуже.
– Что если лорд Адриан пустится в погоню и застанет жену в нашем лагере? Он обвинит нас в похищении и убьет, не разбираясь. Нам надо посадить ее на лошадь и отправить восвояси.
Бенжамин покачал головой.
– Ты видишь графиню Шропширскую, а я – утомленную и измученную молодую женщину, которая может не пережить ночь. Женщину, которая, хочу заметить, хорошо отнеслась к бедным евреям, и благодаря ее милости нам позволили переночевать в замке.
– Ты будешь помогать ей даже в том случае, если это подвергнет риску твоих родных?
– Если не станет сострадать еврей, то кто тогда? – Левески похлопал сына по плечу. – Иногда надо поступать по совести, потому что это единственно верный путь, Арон.
Гнев юноши остыл, он пристыженно опустил глаза.
– Прости, отец. Мне не следовало так говорить.
– Человек должен быть осторожным, но не надо обращать гнев на беспомощных. А теперь пойдем и позаботимся о ее лошади.
Мериэль очень смутно помнила, как ее раздевали чьи-то заботливые руки, переодевали в теплое, сухое платье и заворачивали в одеяло. Миловидная, средних лет женщина кормила ее горячим гороховым супом. Она напомнила девушке мать.
Поначалу Мериэль никак не могла согреться, зубы стучали об чашку, но, в конце концов, у нее даже появились силы разглядеть фургон. Ее спасители, очевидно, достаточно богатые люди. Вещи были укрыты от дождя и ветра плотной тканью. В основном это была мебель. В дальнем углу оставалось свободное пространство, где располагались в ряд несколько подстилок, на которых, скрестив ноги, сидели две женщины. Тусклая свеча освещала фургон.