Ги гневно закричал ему вслед:
– Уорфилд! Я говорю серьезно! У тебя есть двадцать четыре часа на раздумье, затем ты получишь часть тела твоей жены. Возможно, один из пальцев, – Бургонь помолчал, затем добавил: – Нет, одна из ее хорошеньких грудок будет лучшим подарком. Это убедит тебя?
У де Лэнси потемнело в глазах, как тогда, когда Мериэль стояла на стене, беспомощно раскачиваясь на ветру. Ги это зачтется.
Но вслух Уорфилд ответил:
– Я приеду завтра в это же время, чтобы убедиться – ты готов запросить приемлемую цену. Могу предложить немалое количество золота, но если моя жена умрет или лишится пальца, для меня она потеряет всякую ценность.
Стремительно вскочив в седло, Адриан трясущимися пальцами – единственным свидетельством сдерживаемых эмоций – схватил поводья. Если Бургонь узнает, как дорога ему Мериэль, ситуация сразу осложнится.
С угрюмыми лицами Ричард и Алан сели на лошадей и отправились прочь. Де Вер всю дорогу сыпал проклятиями, а двое братьев хранили молчание.
Дорога до самого большого дома в деревне, где они остановились на постой, заняла несколько минут. Оставив лошадей оруженосцам, трое рыцарей вошли внутрь. Ричард немедленно направился к столу, на котором стояли кувшин и кубки, и налил всем вина.
– Я знал, что нам потребуется что-нибудь крепкое после переговоров с Бургонем, – сухо произнес Фитц-Хью. – Выпейте, а то вы похожи на трупы.
Де Вер машинально сделал большой глоток и чуть не поперхнулся, не ожидая такого крепкого напитка.
– О черт, – пробормотал он, разглядывая кубок, затем сделал второй глоток. Горячительная жидкость помогла крови бежать быстрее, но не улучшила настроения.
Граф отпил немного, затем, как подкошенный, упал в единственное кресло. Положив локоть на подлокотник, второй рукой он закрыл лицо. Может, Уорфилд размышлял, а может, предавался черной сатанинской ярости, пугавшей Алана.
Повернувшись к Ричарду, знавшему цену крепкому напитку и потому цедившему его медленно, рыцарь с упреком сказал:
– Тебе легко, для тебя Мериэль ничего не значит. Знаешь, мне кажется, ты даже будешь рад, если жену твоего брата убьют или посадят в темницу до конца жизни, чтобы тот не смог жениться.
Ричард со стуком поставил кубок на стол, и опасные огоньки заиграли в глазах, но до того, как он успел что-либо сказать, вмешался Адриан.
– Не будь идиотом, Алан. Ты должен быть благодарен, что рядом с тобой человек, способный рассуждать здраво. Мы этого не можем!
Внезапно осознав, что оскорбил Фитц-Хью, де Вер пробормотал:
– Прости, я не должен был так говорить, – Ричард расслабился и кивнул, а Алан сделал еще глоток, обжегший горло. – Бургонь действительно такой злобный, каким кажется?