— Что ж ты ничего не спросишь? — сказал Крик как-то лукаво, словно он меня подначивает. Я рассердилась.
— Ладно, — отвечала я, стараясь это скрыть. — Ну, где бывал, что видел?
— Видел? Все острова, какие только есть.
— И вернулся на самый распрекрасный?
— Ага, — рассеянно отозвался он. — А его скоро затопит.
— Совсем немножко, — упрямо сказала я. — Там, к югу.
— Да ты что, Лис! Открой глаза. За два года целого ярда нету. Еще одна буря…
Я сердилась. Ну, что ж это, честное слово! Нельзя приехать через два года и сообщить своей матери, что ей недолго жить.
Не знаю, что увидел он на моем лице, но сказала я только:
— Наверное, уже ходил к Капитану?
— Нет, сперва зашел за тобой. Пойдем к нему вместе, а? Как в старое время, — он переместил багор к левому борту. — Наверное, состарился?
— А ты как думал?
— Фу-ты, ну-ты, храбрый краб! — повторил он, стараясь меня рассмешить.
— Ему скоро восемьдесят, — сказала я и прибавила: — Я оставлю ялик на воде, так проще.
Он кивнул и направил лодку к главному причалу.
— Сдал он после ее смерти, как по-твоему?
Теперь он раздражал меня, как в детстве.
— Ну, не сказала бы.
Он покосился на меня.
— Сдал, сдал, сама знаешь. Мы с Каролиной давно заметили. Совсем не тот.
— Каролина, — сказала я, чтобы переменить тему, готовая даже похвастаться ее успехами, — Каролина учится в Нью-Йорке, в музыкальном колледже.
— Да, знаю, — кивнул он. — Называется Джиллиард.
Я хотела спросить, откуда он знает, но не решилась; а потому выпрыгнула на берег и привязала лодку рядом с тем местом, где папа привязывал «Порцию». Крик положил багор и вылез вслед за мной.
Молча пошли мы по узкой улочке, у ворот я остановилась.
— Пойду сперва переоденусь.
— Конечно, — сказал Крик.
Я принесла наверх побольше воды, чтобы вымыться, как следует. Внизу новый, низкий голос Крика рокотал в ответ мягкому маминому контральто, а время от времени их прерывало резкое стаккато бабушки. Слов, как я ни старалась, разобрать не удалось. Воскресное платье, которое я не надевала почти два года, стало узковато в груди и в плечах. Я едва взглянула в зеркало, сперва — на темное лицо, потом — на выцветшие волосы, и постаралась их кое-как уложить, смочив водой. Потом вылила побольше лосьона на руки, даже на локти, на ноги, на лицо, надеясь, ко всему прочему, что дешевый аромат отобьет запах крабов.
На лестнице я спотыкалась. Бабушка, мама и Крик посмотрели наверх. Мама улыбнулась и хотела что-то сказать, уже приоткрыла рот, но я остановила ее взглядом.
Крик поднялся и воскликнул:
— Вот это да! Совсем другая!
Не совсем удачное замечание. Бабушка приподнялась в качалке.