— На десять процентов.
— Так возьми на мыло и полотенца из этих денег.
— Невозможно. — Фройнд взял босса за руку и повел к лифту. — Зная тебя, могу предположить, что перерасход будет по всем статьям. Нам придется поднимать цены.
Если О'Мэлли и имел по этому вопросу свое мнение, он предпочел оставить его при себе и перевел разговор на другую тему.
— Я знаю, как его назвать.
Хорошее известие, подумал Фройнд. И вовремя.
— Как?
— Я хочу назвать его «Корнелия».
— "Корнелия". Отлично! — Фройнд знал, что босс наблюдает за его реакцией, но притворяться не пришлось — восхищение было искренним. — Очень хорошо. Прекрасный выбор. Идеальный вариант.
— Не знаю, называли ли какой-то отель мирового уровня именем женщины, но... — В голосе О'Мэлли зазвучала нотка неуверенности, почти робости.
— Уникальный отель вполне достоин уникального названия. Да и время подходящее.
— Корнелия и сама была уникальной женщиной, — сказал О'Мэлли. — Это уж точно. Ладно, Морис, по крайней мере в чем-то мы согласны.
Фройнд с серьезным видом пожал ему руку. Похоже, этот бухгалтер не был лишен человеческих чувств.
— Отель станет данью памяти той единственной женщине, которую ты любил.
На протяжении более двадцати лет Корнелия и Патрик О'Мэлли были и оставались одной из самых уважаемых и, вне всякого сомнения, популярных супружеских пар Нью-Йорка. Совершенно, казалось бы, разные: он грубоватый, неотесанный, всего добившийся сам предприниматель, создавший сеть высококлассных отелей на территории США, в Европе и Азии; она светская красавица, бросившая вызов своей семье тем, что сначала влюбилась, а потом и вышла замуж за католика, который не учился в Принстоне, — они на самом деле прекрасно подходили друг другу. Сдержанность и невозмутимость Корнелии умеряли его горячность и пыл, тогда как страсть Патрика возбуждала ответные чувства в ней. В общем, на тех высочайших орбитах, на которых вращаются богатейшие из богатых, они напоминали две луны, незапятнанные и тенью скандала. Несмотря на многочисленные соблазны, Патрик сохранил верность супруге, и его поддержка всегда давала силы той, у которой под броней величественных манер расцвели нежность и доверие.
Так было до тех пор, пока глиобластома не отняла у нее жизнь за восемнадцать месяцев, силы и волю намного раньше и не оставила Патрика в возрасте пятидесяти четырех лет ни с чем, если не считать богатства, мятежного сына Питера и сочувствия друзей.
* * *
Сейчас Патрик О'Мэлли возводил самый величественный из своих отелей на месте старинного особняка, взяв пример с Хелмсли. Проект предусматривал четыреста номеров, включая семьдесят апартаментов, в некоторых из которых сохранялся мрамор Уизерспун-Хауса. Гостям предлагалось на выбор несколько стилей: итальянский Ренессанс, французский восемнадцатого века, ультрасовременной Америки.