И вот опять седло, степь и прямая спина уже ненавистного граура впереди.
Я ведь ведьма. Попыталась я подбодрить себя, и причем боевая, третья в списке выпускников, не хухры-мухры, так сказать… Внушение помогло, я временно гордо разогнулась в седле, показала черной спине язык и очень довольная поехала дальше.
Еще через пол часа я начала стонать. Точнее петь, но песня так напоминала стоны умирающего (я почти им являлась), что не знаю как всадник, а его лошадь начала на меня нервно коситься, все время оборачиваясь назад.
После особенно заунывного куплета всадник не выдержал, развернул коня и подъехал ко мне, я заткнулась.
– Что с тобой, – возмущенно-холодное, а ему правду интернесно, или он так интересуется.
– Пою.
– Не надо.
– А ты мне не указывай, – вспылила я, – хочу пою, хочу не пою, ты вон тоже можешь попеть.
– Ты точно доедешь до леса? – явный интерес с оттенком сарказма.
– Да уж попытаюсь, – я возмутилась на столько, что подстегнула кобылу и оставшиеся несколько километров проскакала галопом, ох зря-я-я.
В лес въехал труп, который доехав до первой попавшейся поляны, рухнул с седла вниз, на родную землю. Где и окопался, решив бороться за каждую пядь.
Но Рул, не поведя и бровью, спешился там же, сказал: «Остановимся здесь», – (кто бы сомневался), и скинул свой осточертевший плащ.
Я лежала долго, и смотрела, как Рул притащил кучку хвороста, разжег костер и опять куда-то ушел.
Я лежала и смотрела на пылающий костер. Мне вообще нравилось смотреть на пламя, еще в детстве, сидя у камина, я любила слушать бабушкины истории и смотреть в огонь. Мне чудились в нем фигуры сказочных драконов, бесстрашных рыцарей со своими прекрасными принцессами, но больше всего я хотела хоть раз углядеть в камине переливчатую шкурку огненной саламандры, бабушка говорила, что саламандра любит путешествовать из одного костра в другой мгновенно, так что был шанс углядеть ее и здесь.
Но тут появился Рол и грузил с плеч двух крупных зайцев.
– Сможешь приготовить?
– Ага, – уверенно сказала я и все-таки встала с земли.
Подойдя к двум небольшим тушкам, я взглянула в их мертвые глаза. Зайчиков сразу стало жалко, но так хотелось есть.
Я взглянула на Рола. Он сидел спиной ко мне и рылся в сумке, костер подсвечивал смуглую до черноты (маскировка подводила) кожу, и с удовольствием ловил блики отражений в черных как вороново перо волосах.
– Дай нож.
На меня взглянули два очень подозрительных глаза. Я тут же представила, как подкрадываюсь к грауру и со зловещим хохотом вонзаю нож ему в ухо.
Он видимо тоже это представил, так как нож все-таки отдал.