— Но откуда ты знаешь, что они ругались? Это мог быть просто…
— Знаю, — перебил ее Эйден. — Я тоже был в машине, на заднем сиденье. И только чудом остался жив.
Он надолго замолчал. Индия тоже не решалась ничего сказать.
Она смотрела вперед, но видела не дорогу, по которой неслась их машина, а обледенелое шоссе и с отвратительным визгом скользящий по нему другой автомобиль: вот он с последним отчаянным скрежетом заваливается набок и еще несколько раз переворачивается, а потом… Индия невольно вздрогнула.
Эйден словно не заметил этого и молча смотрел вперед.
Наконец он глубоко вздохнул и закончил:
— Их похоронили рядом. — Он криво усмехнулся: — Наверное, никогда в жизни они не были ближе друг к другу.
— Кроме того случая, когда зачали тебя, — заметила Индия.
— Нет, даже тогда, — заявил Эйден все с той же мрачной улыбкой.
— Но ведь они занимались любовью… Она не договорила, почти напуганная его злым взглядом.
— Нет! Они занимались сексом! Для этого не нужна любовь. Их влекла неудержимая похоть, даже ненависть будила в них желание.
— Как и у нас с тобой?
Эйден ответил не сразу. Он свернул с дороги и остановился у обочины. Потом повернулся к Индии.
— Нет, Принцесса, — тихо сказал он, — у меня никогда не было ненависти к тебе.
Это признание стало новостью для Индии. Она давно убедила себя, что Эйден ее ненавидит, но теперь, когда Эйден признался, что ненависти к ней никогда не испытывал, она почему-то сразу поверила ему. Поверить-то поверила, но вот ответа на возникший тут же вопрос: если не ненависть, то что это? — так и не получила. И Индия замерла, глубоко задумавшись.
Его глаза, такие глубокие, казались сейчас абсолютно черными, и она не могла ничего прочесть в них. А ей необходимо было знать: если он не ненавидел ее, то что же все-таки чувствовал?
Эйден открыл дверцу и уже собирался выйти из машины, но вдруг обернулся:
— Знаешь, меня удивляет одна вещь. Уже неделя, как я вернулся, а ты так и не спросила, почему я тогда ушел.
— Это и без того очевидно! — зло ответила Индия.
— Вот как?..
И снова какая-то неуловимая перемена в его голосе заставила ее вздрогнуть. Но лицо Эйдена по-прежнему было непроницаемым.
— Если нет, — медленно сказала она, — тогда объясни…
— Нет, — резко перебил Эйден, — ты мне объясни!
— Я? Ну, вероятно, потому, что ты… — Она хотела сказать «ненавидел», но подумала, что сейчас это прозвучит несколько некстати, и попыталась перефразировать свою мысль: — Тебя оскорбило то, что я хотела заполучить не тебя, а твои деньги.
— Если ты в самом деле так думаешь, значит, ты совсем не знаешь меня.