— Я хочу тебя, Домини, и мне все равно, возненавидишь ты меня или нет. — Он зарылся лицом в ее волосы и яростно шептал:
— Мне нужна жена, а не вежливая очаровательная незнакомка.
— Мы всегда будем только незнакомцами друг для друга, — заявила она с не меньшей яростью.
— Сабинянка со своим римлянином, да? — засмеялся он, опалив дыханием ее шею, потом завладел губами…
Домини проснулась на заре и осторожно повернула голову. Слабый прохладный свет струился в комнату. Она рассматривала кажущегося беззащитным во сне лежащего рядом мужа. Черные ресницы бросали тень на щеки, завитки волос упали на лоб, и никогда раньше не видела она у него такого расслабленного рта. «Почти нежного», — подумала бы она, если бы не знала, что нежность чужда ему.
Одна рука все еще обнимала ее, но была расслаблена, и очень осторожно Домини освободилась. Сердце у нее едва не выскочило из груди, когда Поль пробормотал что-то во сне и чуть пошевелился. Домини, застыв, наблюдала, как он устроился поудобнее, и крадучись, будто убегая от спящего тигра, она вышла из комнаты.
В своей спальне Домини накинула халатик и села у окна. Она следила, как розовые пальцы зари начали окрашивать Акрополь… Это была захватывающая картина, но она смотрела, чувствуя невыносимую боль в сердце.
Домини никогда не смогла забыть, как она впервые увидела остров Анделос, к которому они подошли на крейсер-катере Поля с матросом-рулевым — молодым островитянином и веселым micro[10] в роли поваренка.
Остров появился внезапно, будто всплыл из глубин синего Ионического моря, так четко видимый в прозрачном воздухе Греции, что ясно была заметна его лирообразная форма. Руки Домини, стоявшей у ограждения палубы, до боли сжали перила — Анделос, остров, на котором когда-то побывали венецианцы и древние римляне, остров, где все еще находили их следы, где они оставили свой отпечаток и на людях, живущих здесь. Домини знала, что отголоски этого влияния есть и в человеке, везущем ее в собственную крепость на вершине Орлиного утеса, возвышающегося над самой узкой частью острова, над самой дикой и нетронутой частью.
«Только с незамутненным сердцем приближайся к дому Аполлона, о чужеземец, — вдруг вспомнилось ей. — И всегда, когда бог присутствует на лире-земле, все сияет вокруг, и приходит лето.»
Что вполне вероятно, подумалось ей, ибо эти два молодых грека готовы с радостью выполнить любое его приказание. Можно не сомневаться, что и остальные островитяне уважают, даже любят человека, подарившего им замечательную больницу, библиотеку, школу для детей со спортивным залом и душевыми. Поль не рассказывал ей об этом. Ее добровольными информаторами были Ангелика и Мирра.