— Келси, все хорошо.., все хорошо, любимая. — Звук его голоса лишь подчеркнул всю невосполнимость того, что она чуть было не потеряла, и у него хватило ума дать ей выплакаться, поглаживая дрожащей рукой по волосам. Тем временем рабочие занялись грузовиком, а Пирес понес детей к себе в машину. — Иди ко мне. — Он взял ее на руки и, не обращая внимания на ее едва слышные протесты, отнес в тень дома. — Знаешь, Келси, это для нас с тобой типичная история, — насмешливо пробормотал он ей на ухо, едва ее рыдания стихли. — Я себя чувствую как боксерская груша, и мне же еще приходится тебя успокаивать. Кто бы этим со мной занялся? — Он хотел разрядить атмосферу, но едва она посмотрела вверх и увидела, как на его скуле наливается синевой огромный кровоподтек, как тотчас до боли прикусила губу, чтобы не разрыдаться снова. Она так его любит — и вот сейчас чуть было не потеряла навсегда.
— Ты чуть не погиб. — Она говорила с трудом, а когда вспомнила весь этот ужас, ее огромные глаза стали еще больше. — Этот грузовик…
— “Чуть” не считается, — мягко ответил он, откидывая волосы, упавшие на ее зареванное, потное лицо. — Я об этом не хочу вспоминать, не думай и ты. — И он снова прижал ее к себе.
— Но, Маршалл…
— Ну хватит, — твердо произнес он, окинув взглядом ее дрожащие губы и глаза в пол-лица. — Сейчас мы поедем в гостиницу, выдуем пару кофейничков, и ты снова будешь свеженькая как огурчик. Малыши в порядке, я в порядке, ну и делу конец. О'кей?
— О'кей, — бесцветным голосом согласилась она. — Я уже могу идти сама.
— Может быть, но мне уж очень нравится, когда ты у меня на руках. — Глядя ей в глаза, он понес ее к “рейндж-роверу”; она тоже не отрываясь смотрела на его смуглое лицо, покрытое грязью и залитое потом, с болью и любовью.
— Маршалл, — тронула она его за руку, когда он подсадил ее на сиденье и пошел садиться за руль.
— Да? — От палящего солнца его карие глаза были прищурены, в прорехе разорванной рубашки были видны черные волосы на груди. Что-то у нее внутри перевернулось, но она заставила себя произнести мучившие ее слова, не давая себе времени на размышления. Она должна быть с ним любой ценой.
— Ты еще хочешь на мне жениться? На секунду ей показалось, что он не расслышал — его лицо не изменилось, но затем она заметила, что весь он будто окаменел.
— Жениться на тебе? — хрипло переспросил он.
— Да. Ты этого еще хочешь?
— Да, хочу. — В том, как он вдруг замер, было что-то для нее непонятное.
— Тогда я согласна. — Ей пришлось секунду подождать, прежде чем она увидела по его глазам, что до него дошел смысл сказанного.