Мейстрал посмотрел на предмет в своей руке. Он подметил ошалелый взгляд Грегора, отвисшую от изумления челюсть Романа и пожалел, что не отослал их обоих подальше, за пределы слышимости, даже за пределы этой планеты.
Вещица лежала в руках Мейстрала — холодная, невозможная тяжесть.
— О, — произнес Мейстрал, — стало быть, Судьба Созвездия ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поставлена на карту.
Крионный контейнер стоял на столе. Он поблескивал в мягком свете комнаты. Мейстрал протянул бокал, и его снова наполнили шампанским. Компания доканчивала уже вторую бутылку. Мейстрал велел роботу откупорить третью. Ему она явно потребуется.
Мейстрал желал только одного — немедленно отделаться от ковчежца. Выбросить его с борта флаера в ближайшее бездонное озеро. Швырнуть его в недра первой попавшейся плавильной печи. Сжечь в сердце солнца Пеленга.
Вот и сбылось, подумал он. Самый страшный кошмар в жизни каждого вора. Украсть нечто столь ценное, столь фантастическое, что оно понадобится каждому солдату, каждому политику, каждому преступнику, каждому дипломату, каждому фанатику-убийце.
Бедняга Мейстрал, подумал Мейстрал. И выпил шампанское без всякого удовольствия.
Мейстрала не утешило бы то, что некоторые люди были и в худшем положении. Взять, например, беднягу Нниса.
Нынешний Император Пенджали провел свою юность в имперском гареме — отчужденный мальчик-школяр, совершенно не вписывавшийся в конкурентную, слишком жесткую атмосферу того места, где он жил — в гареме, состоявшем в основном из детей, занятых интригами в подражание своим матерям, причем каждый ребенок оказывался вовлеченным в тайфун заговоров, замыслов и маневров — миниатюрную бурю, отражавшую те внешние стрессы, которые возникали в лучших домах Хосейли в результате бесконечной борьбы за то, чтобы сделать одного из отпрысков любимым ребенком, следующим наследником. Его обычным занятием было ловить насекомых и рассматривать под микроскопом их половые органы. В Империи Хосейли не существовало права первородства, не было упорядоченной системы для установления наследника, кроме самой Имперской воли.
Если ребенок не был по натуре интриганом, детство, проведенное в гареме, могло оказаться отвратительным. Ннис интриганом не был. Однако он был очень хорош в обращении с жуками.
Для Нниса было большим облегчением узнать, что он проиграл борьбу одному из младших сводных братьев. Его горько разочарованная маменька, красивая и чувствительная дочь герцога Мофа (его имя произносилось как «Миф») часами читала ему нотации по поводу его недостатков. Ннису было все равно. Он обнюхал ее уши на прощание и, радостный, улетел на крыльях своего позора в Госат, где провел три самых счастливых года в своей жизни, изучая энтомологию пустыни. Его занятия были прерваны ужасным известием о том, что Наследный Принц погиб в нелепой катастрофе на воздушном шаре, и что, в результате особенно успешной интриги, проведенной его матушкой и кланом Мофа (в произношении — Мифа) он назначен следующим наследником. Ударившись в панику при мысли о такой перспективе, Ннис ринулся назад, в Город Семи Сверкающих Колец, чтобы составить свой заговор, в результате которого он потерял бы титул наследника, но прибыл туда только, чтобы узнать, что Император полинял и впал в кому. Все было потеряно.