Тем временем гид там, внизу, рассказывал туристам о расположении королевских покоев, монотонной скороговоркой перечисляя роскошные предметы из королевской коллекции фарфора, королевского серебра, посуды и постельного белья, королевские драгоценности, предметы одежды, обуви и так далее и тому подобное. Туристы, ошарашенные этим потоком статистических данных, задирали головы, разглядывая с благоговейным трепетом окна дворца, сверкавшие на солнце где-то в казавшейся недосягаемой вышине.
Дикстер в печальной задумчивости смотрел туда же, куда и туристы. Там, за теми окнами, Дайен был так далек от телекамер и микрофонов. Там заканчивалось действие этого «лекарства» и наступала реакция. Да, в своем доме, где он один на один противостоял судьбе, бросившей ему вызов, совсем еще молодой человек, сумевший примирить враждующие между собой галактики, не мог провести и пятнадцати минут в мире и согласии с собственной женой.
Дверь бесшумно открылась, и в кабинете Дикстера возник адъютант адмирала Беннетт, принявшийся ненавязчиво наводить порядок.
– Прекрасный вид, милорд, – заметил Беннетт, проследив за взглядом Дикстера.
– Да? – прищурился Дикстер, не отрывая глаз от объекта своего наблюдения. – Да, конечно. – Он грустно улыбнулся. – Ни за что не угадаете, Беннетт, куда я смотрю.
– Разумеется, нет, милорд, – согласился Беннетт, давая понять своему шефу, что и не станет пытаться угадывать, потому как готов к любой неожиданности и ничему не удивится.
– На окна короля. А помните нашу с ним первую встречу? Я был в том трейлере на планете Энджелис. Помните?
– Помню, что было жарко, милорд.
– Жарко? Да, пожалуй. Я не обратил тогда на это внимания. Мы бывали в местах и пожарче.
– Так точно, милорд, – Беннетт продолжал наводить порядок, возвращая на свои места стулья, сдвинутые как попало после совещания, выливая из чашек остатки кофе, убирая со стола бумажные салфетки.
– Тогда Таск привел его ко мне. Я помню первое впечатление от этих огненно-рыжих волос и таких синих глаз. Знаете, Беннетт, когда я возвращаюсь в мыслях к тому моменту, мне кажется, что вся моя жизнь была до этого серой. Не могу вспомнить ничего яркого в ней. И так длилось годами. – Он вздохнул и потер глаза, болевшие от бившего в них солнечного света.
Беннетт украдкой покосился на своего шефа. Другие, обращаясь к Дикстеру, называли его сэр Джон или «лорд Дикстер», но для Беннетта он всегда был «генералом», с тех самых пор, как пятнадцать лет назад началась служба старшего сержанта Беннетта у генерала Дикстера.
У Беннетта были свои собственные воспоминания. Он смотрел на Джона Дикстера, блестящего или по крайней мере выглядевшего безупречно в своей форме, которую украшали награды, присвоенные ему многочисленными галактиками. И первой среди этих наград была медаль с изображением львиной головы в виде солнца. Ее повесил на грудь Дикстеру собственноручно король Дайен. То был первый официальный акт короля.