– Послушай, Московиц, ты – настоящая ходячая энциклопедия.
– Город – моя стихия. Я знаю все, что здесь происходит.
Гиббонс только кивал в ответ. Настоящая ты задница.
– А собственно, о чем ты хотел узнать. Гиббонс?
– А, пустяки, не бери в голову.
Гиббонс осклабился. «Ты уже рассказал мне больше, чем я мог ожидать, крысеныш».
Прежде чем уйти, Гиббонс помедлил и посмотрел на репортера сверху вниз.
– На что это ты так уставился? – поинтересовался Московиц.
– А вон на ту штуковину у тебя под мышкой.
Московиц поднял локоть и заглянул под мышку, как это делают цыплята.
– Что? А, это.
– Да, что это?
– А я думал, вы, ребята из ФБР, знаете о пушках все. Это «беретта», 25-й калибр.
– О! А я подумал, что это зажигалка.
Он опять изобразил крокодилью улыбку и направился к выходу.
– Пока, Московиц, не торопись.
– И ты тоже, засранец.
Тоцци остановился и посмотрел на надгробный камень, лежавший прямо перед ним. Это был гладкий, отполированный гранит с необработанными боковыми и верхними гранями. В одном из углов был выгравирован маленький скорбный ангел с крестом в руках, взирающий на пустое пространство, где должно быть имя умершего.
– Гиб, послушай, а как тебе этот?
Гиббонс пожал плечами и стал дуть себе в ладони, чтобы согреть их.
– Мне все равно.
Подмораживало, усилившийся ветер поднимал поземку.
– Где он сейчас? – тихо произнес Тоцци, не отрывая взгляда от камня.
– Только что вошел в дом вместе со стариком.
Тоцци взглянул на гравийную дорожку, по бокам которой стояли образцы надгробий. Она упиралась в маленькую дощатую хибару – контору старика, торговавшего этими штуками. В окне виднелась физиономия Мак-Клири, не спускавшего с них глаз.
– Мак-Клири все утро был у тебя на хвосте? – потирая руки, спросил Гиббонс.
– Да, он и не скрывает, что и сейчас следит за мной. Бродит вокруг, машет ручкой и посмеивается. Не понимаю, на что он рассчитывает, если я знаю, что он за мной наблюдает?
– Я всегда говорил, что у него с головой не все в порядке.
– Не помню, говорил я тебе? Прежде чем припрятать тот ковер, я его взвесил. Должно быть, это и есть та самая сорокакилограммовая посылочка, о которой мы слыхали.
– Так я и думал, – сказал Гиббонс, покусывая верхнюю губу и глядя на кладбище, расположившееся по другую сторону чугунной ограды. Между могилами тут и там лежали заплаты снежной корки: снег сначала подтаял, а потом снова замерз. Пар из ноздрей. Гиббонса медленно таял в морозном воздухе. Гиббонс был похож на старого индейца в рекламном телевизионном клипе, с грустью разглядывающего прекрасную землю, загубленную белым человеком.