Гиббонс повернулся, чтобы рассказать остальным о разговоре с Огастином, и неожиданно поймал свое отражение в очках мужчины, сидевшего за его спиной. Словно вдруг увидел старую знакомую фотографию. Бульдог.
Сразу за этим в поле его зрения появился Джимми Мак-Клири. Гиббонс следил, как спина Мак-Клири вместе с толпой плыла вверх по проходу к выходу из зала. Гиббонс оскалил зубы.
Уже стемнело, когда водитель высадил Огастина у его особняка на Восточной Шестьдесят шестой улице. Пятая и Медисон были еще забиты машинами. Продолжался час пик. Люди остались в городе после работы, чтобы сделать покупки к Рождеству. Когда его машина отъехала от тротуара, он поставил портфель на землю и поднял воротник. Ему захотелось полюбоваться георгианским фасадом своего дома. С двумя колоннами по бокам от входа – очень редкий архитектурный стиль для Манхэттена. Его дед купил этот дом в 1907 году, и даже при теперешнем снижении цен на недвижимость он все еще был в цене. Однако сама мысль о его продаже приводила Огастина в уныние и казалась невозможной. Он глубоко вздохнул, размышляя, что же ему теперь делать.
Джордано, это бесхребетное убожество, запаниковал. Он готов расколоться, дать показания против остальных. Ни мужества, ни выдержки. Ведь Огастин обещал добиться прекращения процесса. Неужели Джордано думает, что это можно сделать в один присест? Это же необычный процесс. Требуется время. А что же Джордано? Готов дать показания против Саламандры, чтобы спасти свою шкуру. Неужели он так наивен, что надеется на защиту властей от своих сицилийских дружков? Будь он проклят. Добиться прекращения процесса и без того чрезвычайно трудно, а вот теперь, спасибо Джордано, это стало почти невозможно.
Огастин взял портфель и направился к парадному входу. Тут есть над чем подумать – необходимо выработать хороший план действий, иначе придется забыть о четырнадцати миллионах на предвыборную кампанию. Сейчас ему нужно выпить и остаться одному, чтобы все основательно продумать. Нужно...
– Эй, мистер Огастин!
Огастин обернулся на крик, и внутри у него все сжалось.
– Сюда, хозяин.
За рулем фургона, припаркованного во втором ряду в нескольких метрах от его дома, сидел черный толстяк и махал ему рукой. Фургон стоял с включенными фарами, но Огастин только что заметил его; Обычный фургон, какие часто встречаются накануне Рождества. Человек посасывал что-то через соломинку из огромного бумажного пакета. Огастин насторожился. Откуда этот негр знает его имя? Он не кинозвезда, хотя его имя и упоминается в газетах. А может, узнал по его адресу? Весьма вероятно.