Тоцци стащил с себя пальто и бедром закрыл дверь.
– Я же говорил, что вернусь вовремя. Не стоило волноваться.
На кухне сидела его кузина Лоррейн, ее пальто висело на спинке стула. Одета она была в джинсы и свитер тускло-фиолетового цвета с большим воротником. Длинные темные волосы убраны назад с помощью гребней. Жестяная коробка с печеньем, на крышке которой были изображены рождественские сценки, лежала перед ней на столе. Тоцци поставил бумажный пакет на стол, уверенный, что, пока он отсутствовал, она произвела тщательную инспекцию его кухни, проверив пальцами пыль на пластмассовой поверхности столов, осмотрев пустые шкафы и портящиеся продукты в холодильнике. Он редко здесь ел и убирался тоже редко. Лесли Хэллоран здесь бы не понравилось. Она, как и все девочки из католической школы, одета с иголочки и такая чистенькая, что хотелось ее съесть.
– Ты всегда идешь в угловое кафе, когда хочешь выпить кофе? – спросила Лоррейн, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком осуждающе.
– Да... гм.
Он залез в бумажный пакет и извлек оттуда два больших бумажных стакана с кофе. Она неодобрительно покачала головой.
– Ты такой же, как Гиббонс.
– Я никогда не смогу быть таким плохим, как Гиббонс, даже если очень постараюсь. Гиббонс приготовил бы тебе растворимый кофе на водопроводной горячей воде. И все-таки давай не будем говорить о моем напарнике в его отсутствие.
– Он мой муж, и я буду говорить о нем, когда захочу.
Она заправила волосы за ухо. Они были длинные, темные, с проседью.
Тоцци сел и снял крышку со своего стакана.
– Ты сказала, что собираешься что-то мне сообщить? Так что же случилось?
Лоррейн глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прежде чем заговорить.
– Сегодня утром умер дядя Пит.
Хорошо.
– О... – сказал Тоцци, мешая свой кофе пластмассовой палочкой. – Я огорчен.
– Нет, ты не огорчен. – Лоррейн осуждающе подняла брови. – Ты никогда не любил дядю Пита.
– Это он никогда не любил меня.
– Но послушай, Майкл...
– Нет, не перебивай меня. Он никогда никого не любил.
– Об умершем так не говорят, Майкл.
– Нет уж, Лоррейн, послушай. Я ничего против него не имею. Просто он никогда меня не любил, вот и все. Он не любил меня, когда я был маленьким, он не любил меня, когда я вырос. Когда мои родители приходили навестить его – я был тогда ребенком, – он всегда запирал меня одного на заднем дворе. Там было такое количество всякого хлама – странно, что я не погиб. Помню, там было два старых холодильника с исправными дверьми. Ты знаешь, дети часто залезают в холодильники и там задыхаются. Я не говорю, что дядя Пит хотел, чтобы я умер в холодильнике, но он ни разу не побеспокоился о том, чтобы расчистить это место, сделать его немного безопаснее, а ведь у него время от времени бывали племянники и племянницы. Нет-нет, ты послушай. Поскольку он был крестным моего отца, мы к нему приходили, по крайней мере, раз в месяц, так что именно я был тем ребенком, чья жизнь находилась в постоянной опасности. Понимаешь, что я имею в виду? Дядя Пит не любил меня. Это очевидно.