– Мне он заявил то же самое.
– А в доме не набралось достаточной суммы.
– Даже после того, как он одолжился у Уилкинса со второго этажа.
Я кивнул.
– В левой руке он держал комок смятых бумажных денег.
Мистер Грант сделал глотательное движение.
– Я ссудил его пятнадцатью долларами.
Я тоже сглотнул.
– А я – двадцатью.
Мистер Грант взглянул на креветку, словно силясь вспомнить, чьими стараниями она очутилась на вилке.
– Полагаю, – задумчиво молвил он. – Полагаю, нам следовало бы... голос его совсем ослаб.
– Идемте, потолкуем с Уилкинсом, – предложил я.
– Что ж, пожалуй, – со вздохом согласился Грант и вышел в коридор, тщательно прикрыв за собой дверь квартиры. Мы поднялись на второй этаж.
В этом квартале Западной девятнадцатой улицы стояли почти исключительно трех– и четырехэтажные дома без лифтов, но зато с каминами и садиками. В квартирах были высоченные потолки. Ума не приложу, как этому району столько лет удавалось избегать знакомства с бабками рабочих по сносу зданий. В нашем доме мистер Грант занимал первый этаж, на втором проживал отставной военный летчик по имени Уилкинс, а я обретался на третьем. Все мы жили бобылями, были людьми тихими и малоподвижными и не очень любили шум. Мне стукнуло 31, и я был младшим из нашей троицы, а старшенствовал у нас Уилкинс.
Мы добрались до его двери, позвонили и стали ждать, состроив скорбно-растерянные мины, издревле присущие всем дурным вестникам.
Вскоре дверь открылась, и перед нами предстал Уилкинс – ни дать ни взять редактор отдела писем «На склоне лет», облаченный в синюю рубаху с красными нарукавниками; зеленый солнцезащитный козырек был сдвинут на лоб. В заляпанной чернилами руке Уилкинс держал древнюю самописку. Посмотрев на меня, потом на мистера Гранта, на его вилку, на его креветку и, наконец, опять на меня, он спросил:
– Хм?
– Извините, сэр, – сказал я. – Не заходил ли к вам нынче пополудни человек по имени Клиффорд?
– Ваш сосед по комнате, – Уилкинс ткнул в мою сторону самопиской. Занял у меня семь долларов.
Мистер Грант застонал. Мы с Уилкинсом, как один, взглянули на его креветку, словно стенания исходили от нее. Я сказал:
– Сэр, этот Клиффорд, или как там его, никогда не был моим соседом по комнате.
– Хм?
– Он мошенник, сэр.
– Хм? – Уилкинс прищурился, словно смотрел не на меня, а обозревал залитое полуденным солнцем техасское раздолье.
– Мошенник, – повторил я. – Кидала. От слова «кидать», или обманывать. Это разновидность жулика.
– Жулика?
– Да, сэр. Кидала – это человек, который умеет убедительно врать, и в награду за такое умение вы отдаете ему свои денежки.