Солнечный луч выкарабкался из-за облака, стрельнул по лицу Пырикова. Глаза в крапинку, чубчик из-под пилотки косит на бровь. Один он у нас, единственный такой удачливый разведчик. Где остальные, что с ними, пока ничего не известно.
Оказывается, вчера в Ржеве мужчин от шестнадцати до семидесяти лет стали хватать без разбора под стражу. На всех перекрестках поставлены полицаи. Пыриков отсиживался на станции Глеино, обошел Ржев, пробираясь к переднему краю.
Он вдруг ухмыляется, ему не терпится поделиться.
– Я с одной познакомился в Глеине. Вы бы поглядели – удивились. Коса – во, – он показал кулак. – Может, приставная, еще не проверил пока.
Он ловко вскакивает перед подошедшим майором, застегивает ворот гимнастерки. Стоит навытяжку. Шея тоненькая, оттопыренные уши светятся насквозь, перепончатые, как листок с дерева.
Майор строго оглядел своего разведчика. Единственного.
– Отдыхай иди.
В переводе это значит – предстоит задание.
– Есть отдыхать, – снисходительно говорит Пыриков.
Танк поелозил и сполз под дом, затих. И мы услышали: над головой у нас, высунувшись в оконце хлева, восхищенно вздыхала Дуся:
– О-ой! Ну хорош парень!
Она выкатилась со двора – наскучило отсиживаться, – запричитала:
– О господи, божья мать, царица небесная. А изверг все во Ржеве. Сергунчика никак не ослобонят…
Майор морщился, едва терпел, потом вдруг смекнул:
– У вас что, ребенок во Ржеве?
– В детском доме, как же. Директор очень довольный им…
– Значит, такие у вас обстоятельства… – И качнулся с носков на пятки и опять – с пяток на носки. – Вас Дусей звать?
Серые запавшие глаза его выжидательно сузились.
– Дуся, Дуся, – через минуту сказал он, что-то обмозговывая, и я увидела: маета с него спала, и все привычное, дельное опять выстраивалось в нем. – А ведь вам в Ржев идти надо.
– Надо, надо. А как же.
– Выходит так, что вам сейчас идти, не дожидаясь…
– Выходит так, – важно сказала она, польщенная тем, что майор вникает в ее обстоятельства. Но вдруг попятилась и забормотала: – Ну уж нет. Ей-богу…
– А то немцы отступать будут и детдом угонят.
– О-ой! – застонала она и стала скрести под платком голову.
– Надо идти! – с воодушевлением сказал майор. – На сегодняшний день больше некому. – Он бы сам пошел, если б мог, не стал бы никого уговаривать, я знаю. – Заодно армии поможете. Общее у нас с вами дело…
Откуда, казалось бы, Дусе понимать, о чем это он, но она одним с ним воздухом дышит, схватывает на лету. Она шагнула вперед, развела руки:
– Режьте на куски! Не пойду.
Майор взялся за козырек фуражки, надернул ее на глаза, потом опять сдвинул к затылку.