– Так решили? Филькина пошлем? Петров качнул утвердительно головой.
– Лучше Филькина нету. – И не сдержался – болезненно поморщился, его одолевала изжога. Он прошел в угол комнаты, зачерпнул воды в ведре и вернулся к столу. Майор Гребенюк задумчиво смотрел в окно.
– Пройдемся? – предложил он Петрову.
Всыпав в кружку порошок питьевой соды, Петров помешал воду большой жестяной ложкой, и, запрокинув голову, выпил залпом, оставив на усах белые нерастворившиеся крупицы. Снял с гвоздя фуражку и вышел следом за майором.
В окно мне были видны их спины: статная, перетянутая накрест новыми желтыми ремнями – майора и капитана Петрова – в мешковатой гимнастерке, без следа военной выправки.
Вскоре в дверь тихонько постучали и просунулась голова.
– Приказано явиться. Сами-то надолго ушли? – Филькин стоял на пороге. Он быстро оглядел комнату. – Пишмашинка! – обрадованно заулыбался, просительно вскинул на меня черные блестящие глазищи: – Можно?
Я спросила его, где он выучился печатать.
– Приходилось, как же. В кадровой на границе полгода в писарях отстукал.
До войны он жил в Ярославле, работал на заводе механиком. В деревнях, где мы располагались, он натаскивал отовсюду старые стенные, давно отказавшиеся служить часы, складывал их возле своего вещевого мешка и все свободное время ковырялся в механизмах. Был он находчив во всякой обстановке, шел на самые рискованные задания, а главное, был удачлив.
Вынув из кармана гимнастерки сложенный вчетверо клочок бумаги, он разложил его на столе и одним пальцем быстро застучал на машинке.
Я подошла и заглянула. Филькин окончил последнюю фразу, поставил восклицательный знак, отодвинулся с табуретом от стола и, глядя издали на отпечатанный лист, самодовольно спросил:
– Прочли? Нравится? Когда пакет возил в соседнюю армию, в Торжке познакомились…
Филькин писал:
«Добрый день веселый вечер, шлю тебе привет сердечный от моих голубых глаз только Физочка для вас.
Добрый день счастливая минута.
Здравствуй моя дорогая Физочка, шлю тебе свой сердечный привет и тысячу наилучших пожеланий твоей счастливой жизни. Физочка!.. Почему вы мне не пишите писем или вы меня совсем забыли и не нуждаетесь мной. Если так, то я тебе пишу это последнее письмо.
Писать больше нечего, жду ответ. Твой любимый, которого ты совсем забыла навсегда!»
– Идут, – увидел Филькин. Он выдернул из машинки лист, быстро сложил его и спрятал в карман.
– Подсаживайся к столу, товарищ Филькин, – сказал майор, снимая фуражку, – дело есть. Не простое дело. Трудное, – продолжал он, помолчав. – Прямо скажу: как повезет. В тыл к немцам пройти надо и назад вернуться. Ты как думаешь?