– И теперь моя жена ждет первого ребенка. Наш ребенок «в пути», как говорят у нас. Вы представляете себе, что значит для нее не получать никаких вестей от мужа. Я умоляю вас, гнедигес фрейлейн, мой адрес записан в моей солдатской книжке, сообщите моей жене, что я жив. Ведь вы сможете это сделать через швейцарский Красный Крест, не правда ли, гнедигес фрейлейн?
О чем он? Господи, какой Красный Крест? Мы о нем понятия не имеем.
За окном лило. Били тяжелые орудия. Казалось, бой идет где-то рядом, за околицей.
– Ты знал хозяина этого дома? Сколько клопов развел. А ведь умный был человек, – сказала с печи женщина старику погорельцу.
Старик порывался рассказать мне, как было дело:
– Староста хотел всех нас увести с собой, но у станции мы все разбежались. И остался староста один, как рак на мели.
– Ладно, ладно, дедушка. Потом. Вот допрошу немца, тогда поговорим.
– Поговорим, – согласился он.
Хозяйка дома теребит часового, охраняющего немцев:
– Скоро, что ли, душегубов заберут от меня?
По одну сторону перегородки пленные, по другую – хозяйка со своими ребятишками. Перегородка обрывается, не дотянув до противоположной стены. На оцепе в плетеной корзине раскачивается ребенок. Сын хозяйки Гриша беседует с часовым. Теленок жует тряпки, в которые увернут ребенок.
Лизка – ей шесть лет – поет весь день: «Парень девушку домой провожал с гулянки-и – ах!..» Дня два назад, когда здесь не было пленных, командиры заводили в избе патефон с этой пластинкой. Гриша медленно говорит Лизке:
– Уймись, стервя. Ваське наскучило.
Васька лежит в корзине, раскинув ножки, на грязных тряпках, вытаскивает из-под себя солому, запихивает в рот. Шлепает босыми ногами вперевалку маленькая Танька, равнодушно захватывает зубами Васькину ногу и сосет. Это радует Ваську.
– Васька хочет поцеловаться, Васятка, деточка, – говорит Гриша, не спуская глаз с немцев.
Время от времени с воем пролетает над крышей снаряд и падает на краю деревни. Гриша стоит на коленях на полу, локтями упираясь в плетеную Васькину корзину, качается.
* * *
Не успела я добраться назад к себе на хутор, как вдогонку принесли пакет с документами, взятыми на поле боя у убитого немца, и распоряжение: немедленно перевести.
Бумага, из-за которой пороли горячку, полагая, что это приказ по частям противника, военного значения не имела. Она содержала официальный перечень документов, которые должен представить немецкий военнослужащий, вступающий в брак. Вот он:
«1. Опекунское разрешение на брак, если несовершеннолетний.
2. Свидетельство обеих сторон о пригодности к браку.