3. Свидетельство о несудимости.
4. Арийское происхождение обеих сторон, документально доказанное вплоть до дедушки и бабушки.
5. Свидетельство о политическом поведении невесты, о том, что она пользуется безупречной репутацией, достойна уважения, что она принадлежит к национал-социалистскому государству и происходит из достойной уважения, признающей национал-социалистское государство семьи. (Это должны подтвердить три свидетеля, если возможно, представитель власти сверх того.)
6. Полицейское свидетельство о поведении обеих сторон.
7. Объяснение жениха невесте, что вести хозяйство следует бережливо».
Это из документов Карла Шеппе, убитого ефрейтора, 1920 года рождения. Он не успел жениться. Об этом сетует в письмах женщина, родившая ему сына 16 апреля. Брат его с Восточного же фронта поздравляет Карла с появлением на свет сына и сожалеет, что Карл до сих пор не женился. Шеппе запасся всеми необходимыми документами, но еще не заполнил их. Он носил их с собой вместе со свидетельством об окончании католической школы и фотокарточками.
* * *
Вечером на хутор забрела старуха, низкорослая, в тряпье. Маня-»молодуха», возвращаясь из бани, заметила ее, поинтересовалась:
– Из погорельцев?
Старуха утвердительно кивнула головой. Бойкая девчонка с выпуклыми круглыми коленками, дочка Мани Таська, вышла вперед и уставилась на старуху.
– Чем-то живешь? – пособолезновала Маня.
– На одном месте не живу, по деревням хожу, ворожу на картах.
– Ворожишь? – загораясь, переспросила Маня. – Где ж тебе заночевать-то? Здесь на хуторе военные стоят…
– Может, разрешат, – протянула старуха. Она присела в стороне на бревнах, точно дожидаясь кого-то; Поздно ночью, лежа на хирургическом столе, я видела, как Маня расталкивала старуху за плечо, приговаривала:
– Никитишна, вставай, сплят уже все, вставай, миленькая.
Она поднесла под самое ее лицо коптилку. Никитична спала, сбившись в комок.
– Никитишна, что же ты, просыпайся. – Маня раздражалась, продолжая трясти ее.
Никитична открыла глаза и села.
– Ох, сон перебила, – вздохнула она, – ну да ладно.
Она полезла в чулок, поскребла под коленом и вытянула плохонькие, потрепанные карты. Маня присела на корточки и старательно светила ей коптилкой. Карты не тасовались, маслились одна к другой. Никитична сунула колоду в обвисший чулок.
– Не буду ворожить, военных боюсь, – хитрила старуха.
– Ах, Никитишна! Так нет же никого тут. Там вон учительша спит, она смирная, а тут – военная, так ее силой подымать надо, сама ни за что не проснется, – шептала Маня.
Никитична раскладывала на полу карты.