Он очень тяжело на меня взглянул, его зубы обнажились в страшном оскале.
— Вы — очень странный таксист.
— Возможно. Но дело не в этом. Прислушайтесь к моему совету. У меня все здесь записано, — я похлопал себя по груди, где в кармане куртки лежало письмо. — Вскоре весь мир поразится. Скажу вам больше, мой друг, я разбогатею.
Я допил рюмку и заказал по одной для себя и для своего знакомого. Он смотрел на меня очень недоверчиво. Я поднял вновь наполненную рюмку, выпил ее залпом и заказал еще по одной. Затем я наклонился к человеку со шрамом и тяжело положил ему руку на плечо.
— Пять тысяч фунтов, — прошептал я хриплым голосом, — предлагают за ту информацию, которая лежит у меня в кармане. Она еще неполная, вы понимаете, и поэтому меня могут убить прежде, чем я разузнаю недостающие факты: вы знаете, как я собираюсь с ней поступить?
Опять я похлопал себя по карману куртки. Человек со шрамом недоуменно нахмурился.
— Я даже не понимаю, о чем вы говорите, друг мой, — ответил он.
— Я знаю, о чем говорю, — заверил я его (с каждой фразой я говорил все более и более хриплым голосом). — Послушайте же. Я собираюсь передать все свои записи в запечатанном виде своему другу доктору, в запечатанном виде, вы улавливаете? Если я не вернусь за ними, скажем, в течение недели, то он отошлет их в полицию. Это мне ничего не даст, вы полагаете? Нет… Но кой-кого повесят!
Допив третью рюмку, я заказал себе четвертую и еще одну для своего «приятеля». Он остановил меня.
— Благодарю вас, но я больше не буду, — сказал он. — Меня ждет одно дело. Желаю вам спокойной ночи.
— Спокойной ночи! — крикнул я громко. — Спокойной ночи, приятель! Не забывайте моего доброго совета!
Когда он вышел, бармен принес мне четвертую рюмку коньяка и подозрительно на меня взглянул. Наш разговор велся по-французски, но тон моего голоса привлек его внимание.
— Не достаточно ли, приятель? — сказал он. — Ты едва держишься на ногах!
— Вполне достаточно! — ответил я, теперь, конечно, по-английски. — Но этим вечером мне улыбнулась удача, и я почувствовал себя счастливым. Выпейте со мной. Это на сегодня последняя.
Выйдя на улицу, я внимательно огляделся по сторонам, так как и не рассчитывал добраться до дома доктора Стюарта целым и невредимым. Даже если человек, со шрамом не подозревает, кто я на самом деле, то он мог не поверить в то, что я действительно пьян. Я никогда не совершаю такой ошибки, как недооценка ума своего противника, и хотя я и притворялся, но был уверен, что, получив подобную информацию, человек со шрамом проявит свою истинную сущность независимо от того, был ли я пьян или трезв, Гастон ли я, Макс, или кто другой. В любом случае его линия поведения будет неизменной. Он должен был принять как само собой разумеющееся то, что я намерен отдать свои записи на хранение доктору Стюарту, и постараться помешать мне так поступить.