Снова появился дакойт. На сей раз в руке он держал короткий кривой нож с лезвием, красным от крови. Его раскосые кровожадные глаза уставились на меня. Он осторожными движениями начал подкрадываться к дивану, на котором, неподвижный и беспомощный, лежал я.
Из возобновившегося гула голосов выделился один — резкий и звенящий. Он произнес всего три слова, но этого оказалось достаточно: мой дакойт вздрогнул, повернулся и стремительно нырнул в ту дверь, из которой появился.
Пронзительный металлический визг заполнил комнату — думаю, он проник во все уголки дома, как бы велик тот ни был. Этот звук не узнать было невозможно: полицейский свисток!
Я улыбнулся в темноте. Надо же, как разыгралось мое воображение! Определенно у меня начиналась лихорадка. Что ж, если так, скоро этот парад миражей закончится: я потеряю сознание. Однако, поднеся руку ко лбу, я с удивлением убедился, что он хотя и взмок от пота, но холоден, как лед. О жаре не было и речи!
Голоса постепенно удалялись и наконец стихли совсем. Однако до меня по-прежнему доносился странный отдаленный шум. Теперь я определил, что он шел не из той двери, в которую выскочил дакойт, а из той, которая располагалась прямо передо мной, буквально в футе от дивана — двери, через которую исчез горбун.
Гулкий грохот эхом отдался в доме. Раздались крики. Теперь я уже мог разобрать отдельные слова.
— Осторожнее прыгайте, сэр! Подождите меня…
Звук шагов, очевидно, на лестнице.
— Займитесь этой дверью! А я — вон той!
Где я мог слышать этот низкий звучный голос?
Снова грохот.
— Здесь ничего, сэр!
— Следующий этаж!
Снова забормотали те, взволнованные, на незнакомом языке.
И вдруг до меня донеслось:
— Найланд Смит! Вы здесь, сэр? Шан Гревилль? Вы здесь?
Я знал этот голос!
— Тише! — скомандовал он. — Слушайте!
В тишине, которая наступила после последних слов, я лихорадочно пытался вспомнить: кто же это? Сердце мое бешено колотилось. Ответ буквально вертелся у меня на языке, но я никак не мог поймать его.
— Идем!
Снова грохот шагов. Все ближе и ближе. Вот уже совсем рядом с моей комнатой.
— Боже милостивый!
Они нашли горбуна. Напряженное молчание. Потом снова забубнили голоса.
— Тут еще одна дверь! — воскликнул мучительно знакомый голос, и, держа в руке электрический фонарь, его обладатель ворвался в мою комнату.
Бред кончился — то была реальность.
— Гревилль!
— Веймаут. — слабо отозвался я, протягивая к нему дрожащие руки.