Маленькие губки девочки чуть дрогнули — она хотела что-то сказать, но раздумала. Поерзав на спине лошади, она протянула руку, пошевелила пальцами, и кобыла ее легкой тенью растворилась в лесу. Ничто не шевельнулось на поляне — даже костер не дрогнул, когда через него перелетела белая лошадь.
Велес долго еще потом раздумывал и спрашивал себя — не померещилось ли ему это странное видение.
Густой первозданный лес внезапно расступился, отхлынув в стороны и открывая большую поляну. Окружавшие ее дубы образовали ровный и довольно просторный круг — их протянутые к середине ветки не могли переплестись в потолок, как в других местах, и днем сюда заглядывало солнце.
В самой середине поляны на небольшой насыпи возвышался огромный древний дуб, вольно расправивший сучья. Вершина его, казалось, поднималась выше крон девственного леса — не случайно остальные деревья не осмеливались расти поблизости. Половина сучьев его была сухая. Лишенные коры, они торчали в разные стороны, словно руки слепца.
Под каждым суком был врыт в землю деревянный столб, сверху донизу покрытый стершимися от времени знаками. Вокруг каждого столба земля была покрыта слоем золы и пепла, а снизу они почернели и обуглились. Точно такие же следы кострищ тянулись по краю поляны.
На голых сучьях качалось несколько трупов — людей, волков, медведей, даже какая-то птица. Все тела давным-давно высохли и наполовину истлели. Кости с трудом скреплялись между собой темной подсохшей кожей и остатками плоти.
Мрак, окружавший поляну, стал понемногу рассеиваться — то тут, тот там в чаще леса замелькали огоньки, приближавшиеся к дубу со всех сторон. Но это не были глаза хищников — по мере того как они подходили, становилось ясно, что это факелы, которые несут люди.
Двигаясь совершенно бесшумно, высокие сгорбленные фигуры в плащах, скрывавших головы и руки, перепоясанные полосками шкур, медленно выходили на поляну. Ступая легко, словно тени, они заполняли ее всю. Среди них стали попадаться и другие люди — воины, одетые в шкуры и выделанные кожи, вооруженные дубинами, копьями и грубо сработанными бронзовыми мечами. Некоторые несли живую дичь, вязанки хвороста, другие тащили пленников — те были крепко связаны сыромятными ремнями так, что не могли пошевелить и пальцем. В основном это были мужчины, но мелькнуло и несколько женских лиц.
Все воины были как на подбор — среднего роста, широкоплечие, кряжистые, со взлохмаченными светлыми волосами, заросшие бородами по самые глаза. Повинуясь незаметным взглядам и знакам людей с факелами, они по одному подходили к столбам и складывали свою ношу на землю. Те, кто несли хворост, оставались на месте, прочие отступали к краю поляны, подняв оружие. Пленников сносили к дубу и вповалку складывали на землю у его корней.