Взревев от досады, тот взмахнул мечом, зарубая кустики, но на их место уже спешили новые. Они заполняли поляну, вставая стеной между дубом и человеком. Некоторые начали расти, поднимаясь до груди Перуна.
— Если не остановишься, — спокойно сказал Дагда, — тебе придется пожалеть о том, что явился к нам в леса, да будет поздно!
Перун замер с поднятым мечом.
— Я должен его убить!
— Я знаю, — кивнул старец, — но знаю также и то, что твой враг доверился нам. Уезжай с миром — мы не отдадим его тебе!
— Но почему? — закричал Перун, чувствуя, что сейчас сойдет с ума от бессилия и досады. — Я столько гнался за ним! Я преследовал его по всему обитаемому миру и готов преследовать и дальше! Я должен покарать его! Ты еще не знаешь, старик, что он натворил! Он сделал несчастной всю мою семью! Из-за него я потерял покой! Он хотел моей смерти…
— Ты мстишь ему за его желание? — уточнил Дагда. — Что ж, если оно было достаточно сильно, мысль может принести вред…
— Видишь! — обрадовался Перун. — Убери свои кусты и дай мне совершить месть!
Старик ничего не ответил, а кусты рассредоточились вокруг дуба, охватывая его кольцом и грозно шевеля колючими ветками.
— Твое желание невыполнимо, — Дагда развел руками, — ведь ты еще жив и твой враг скрывается от тебя. Значит, он не таит на тебя обиды, хотя я чувствовал, когда говорил с ним, что ты причинил ему много боли.
От возмущения Перун задохнулся, теряя дар речи, и обернулся на Ящера. Но его друг был совершенно спокоен и заинтересованно слушал старика.
— Попробуй простить его, — предложил Дагда остолбеневшему Перуну. — И увидишь сам, что будет!
— Поздно, — покачал головой тот. — Слишком поздно! Все твердят, что я должен делать, а что не должен, как будто я дитя малое! Я докажу, что прав, когда исполню задуманное!
— Ты совершаешь ошибку. Пора повзрослеть и перестать быть ребенком. В тебе еще слишком много детского — ты не можешь простить давнюю обиду и тем усугубляешь свою вину.
Этого Дагде не следовало бы говорить, и Велес в дупле покрылся холодным потом, когда услышал ответ Перуна.
— Он обесчестил меня и мою жену, — сказал Сварожич. — Она понесла от него, а он, прикрывавшийся словами любви к ней, бросил женщину и совершил то же самое с моей сестрой. И еще неизвестно, скольких женщин и девушек он так же затащит к себе на ложе!
Услышав это, Таран неожиданно оказался рядом и вскинул руки. Фигура его полыхнула розовым пламенем, как в тот раз на поляне, и кусты с жалобным треском уронили ветки. На глазах Перуна они стали расползаться в стороны, вытаскивая корни из земли и шагая на них, как на лапах. Некоторые из них втянулись в землю, не оставив и следа на поверхности.