. В этом случае, даже формальное подражание Сергею приносило немедленный успех («Митьки на „Авроре“).
Так вот, следующей съёмкой, «о которой так долго и упорно говорили…», стала съёмка на крейсере «Аврора».
Это сейчас нет ничего удивительного в том, что, то в одной телевизионной передаче, то в другой перед нами мелькает наполненный до краев артистами светлый лик символа октябрьской революции.
В тот 1990 год это было впервые после эры «Голубых огоньков», деятельность которых только по инициативе Москвы могла касаться этого мятежного образа. До нас «Аврору» иногда даже сдвигали с места, что б она удачно вписывалась в тот или иной план.
Помнится мы даже один раз с приятелями специально приезжали в гостиницу «Ленинград», что напротив крейсера и выпивали там «всяко разно» под такое событие – уж больно диковинно это выглядело со стороны. Стоит артист Горбачев, что-то читает, а за его спиной проплывает «Аврора» И вот теперь нам предстояла целая съёмка, и уже на самой «Авроре». Песня, которую собирались снимать, носила название: «Боже, помилуй полярников»
Был выбран целый день – четверг, когда на судне нет посетителей. «Аврора» и по сей день – большой музей, где все открыто для этих самых посетителей, кроме мест проживания самой команды, которая и по сей день несет там свою морскую службу. Началось все с переодевания нас в морскую форму.
Занятие увлекательнейшее, поскольку никто толком не понимал как должен выглядеть настоящий моряк и тем более какой-то малоизвестной всем эпохи. Форму привезли на манер скорее периода русско-японской войны, чем что-то имеющее отношение к покорению ледяных континентов.
О своём замысле режиссёр Дебижев, как профессионал молчал, и что нам предстояло делать – никто не догадывался. Много времени ушло на переодевание, но в конечном итоге все были экипированы, включая Славу Егорова84, нашего аппаратчика все эти долгие годы.
О нем нельзя не сказать отдельно, поскольку в «Аквариуме», в отличии от иных групп, он был таким же членом коллектива, как любой другой музыкант. Он принимал такое же непосредственное участие в творческом процессе и мог своим участием многое принципиально менять.
Ему принадлежит восстановление когда-то давно забытого способа выстраивать концертный звук так, чтоб железно было слышно только один голос солиста, т.е. Бориса, а остальное находилось в пространстве, как независимое приложение к этой доминанте.
Может он был и прав в чем-то, но очень часто остальные музыканты на это обижались. Он прислушивался, но при первой же возможности об этом забывал.