Сцена повторилась, как в «У Максима» с точностью «до наоборот», с той лишь разницей, что здесь не было Любимова.
Увидев позорное падение своих противников, он с презрением опустил ружьё и вышел на улицу…
Его душа была отмщена, а крутой нрав затих перед этой жалкой картиной нечеловеческого позора… Вот истинный пример человеческого смирения и победы над гордыней! Но к чему это я? А вот к чему!
«Эрмитаж» вскоре стал местом выдающегося концерта, который можно отнести к финальной части независимой эры российского авангарда и той же части российского рок-н-ролла. Это был концерт «Аквариума» с Владимиром Чекасиным60 и Валентиной Пономаревой61. Плясали все.
Чекасин вылезал на сцену через суфлерскую будку, Валя плясала со мной, Фаготом и Севой, взявшись за руки и разгуливая из одного конца рампы в другой.
Ритм то прерывался, то спонтанно возникал вновь. Соло на саксофонах не останавливались даже в самых интимных, с точки зрения текста, местах.
Публика ошалело на все это взирала, и не могла понять начался концерт или закончился. Этого не мог понять ни один из присутствовавших, поскольку все превратилось в сплошное авангардное соло.
Уровень напряжения в зале был как раз точно такой же как и при тех событиях, о которых я только что рассказывал выше. Кто-то стоял над всем этим, а кто-то лежал под столами… Полная идиллия! Настоящий авангард и рок-н-ролл. Или наоборот!
Если быть до конца быть справедливым, то исключительно благодаря Москве и её жителям «Аквариум» был замечен и обласкан славой.
Насильственно превращенный в город «третьей категории», Ленинград – Петербург продолжает и по сей день представлять только сокровищницу, моду формирует исключительно Москва.
Как не обидны такие слова мне, но это исторический факт, во-всяком случае в том, что касается нашего жанра, о котором в этих листах идет речь.
Не будь московского интереса, многие и остались бы «мелкопоместными князьками» у себя в городе (я имею ввиду Питер). Но это материал для другой книги.
Столичный город подарил много знакомств, но самыми замечательными с точки зрения расширения сознания и рамок дозволенного, стали конечно же «киношники». Причем в хорошем понимании этого слова.
Певыми сделали попытку тогда ВГИК'овские студенты Саша Ильховский и Саша Нехорошев.62 Они нашли нас в Ленинграде и пригласили в Москву на съёмку кинокартины.
Фильм был как ветер прост и незатейлив – сидит молодой главный герой у себя дома, точнее в квартире, которую снимает и принимает друзей или не совсем друзей.
И как-то от каждого очередного посещения становится ему все более и более тоскливо, силы совсем на исходе, и даже в холодильнике остается один плавленый сырок… Вот казалось и все, что осталось от жизни, да не тут-то было, с улицы доносятся знакомые голоса, он радостно машет с балкона в ответ… И вот весь его дом наполнен старыми друзьями, все играют и поют. Абсолютная идиллия и совершенство.